Иван Васильевич отправил два войска против Казани.
Предприятие не удалось, отчасти потому, что Вятка боялась усиления Москвы и не
хотела помогать ей против Казани, а стала на сторону последней. Иван не
остановился на первых неудачах и в 1470 году послал снова под Казань рать со
своими братьями.
Хан Ибрагим заключил мир с Москвой, освободивши всех
русских пленников, какие находились в неволе за протекшие сорок лет.
Современные известия сообщают, что Ибрагим заключил мир на всей воле великого
князя; условия этого мира нам неизвестны, но, вероятно, мир этот служил
подготовкой к тому, что с большим успехом достигнуто было Иваном позже.
Затем обстоятельства обратили деятельность Ивана
Васильевича к северу. Целые полтора века Москва подтачивала самостоятельность и
благоденствие Новгорода: Новгород терпел частые вымогательства денег, захваты
земель, разорение новгородских волостей, и потому вполне было естественно, что
в Новгороде издавна ненавидели Москву. Озлобление к Москве дошло до высокой
степени в княжение Василия Темного.
Самостоятельность Великого Новгорода висела на
волоске. Была пора прибегнуть к последним средствам. В Новгороде, как часто
бывало в купеческой республике, было очень велико число тех, которые личную
выгоду предпочитали всему на свете и подчиняли ей патриотические побуждения.
Еще за двадцать пять лет перед тем летописец жаловался, что в Новгороде не было
ни правды, ни суда; ябедники сталкивались между собою, поднимали тяжбы, целовали
ложно крест; в городе, по селам и волостям — грабеж, неумеренные поборы с
народа, вопль, рыдания, проклятие на старейших и на весь Новгород, и стали
новгородцы предметом поругания для соседей.
Такие явления неизбежны там, где выше всего ценятся
своекорыстные интересы. Но когда слишком очевидно приближалась опасность
падения независимости, в Новгороде образовался кружок, соединившийся во имя
общего дела, думавший во что бы то ни стало спасти свое отечество от московского
самовластия.
Душой этого кружка была женщина, вдова посадника,
Марфа Борецкая. К сожалению, источники дают нам чрезвычайно мало средств
определить ее личность; во всяком случае, несомненно, что она имела тогда важнейшее
влияние на ход событий. Она была мать двух взрослых женатых сыновей, имела уже
внука. Марфа была очень богата; в своем новгородском дворе на
Софийской стороне, который современники прозвали «чудным», она привлекала своим
хлебосольством и собирала около себя людей, готовых стоять за свободу и независимость
отечества.
Кроме сыновей Марфы, с ней заодно были люди знатных
боярских фамилий того времени: Арбузовы, Афанасьевы, Астафьевы, Григоровичи,
Лошинские, Немиры и др. Люди этой партии имели влияние на громаду простого народа
и могли, по крайней мере до первой неудачи, ворочать вечем. Так как им ясно
казалось, что Великий Новгород не в силах сам собою защитить себя от Москвы,
которая могла двинуть на него, сверх сил своей земли, еще силы других, уже
подчиненных ей земель, то патриоты пришли к убеждению, что лучше всего отдаться
под покровительство литовского великого князя и короля польского Казимира.
Иван Васильевич узнал обо всем, что делается и
замышляется в Новгороде, не заявил гнева Новгороду, напротив, кротко послал
сказать: «Люди новгородские, исправьтесь, помните, что Новгород — отчина
великого князя. Не творите лиха, живите по старине!»
Новгородцы на вече оскорбили послов великого князя и
дали такой ответ на увещание Ивана Васильевича: «Новгород не отчина великого
князя, Новгород сам себе господин!»
И после того не показал гнева великий князь, но еще
раз приказал сказать Великому Новгороду такое слово:
«Отчина моя, Великий Новгород, люди новгородские!
Исправьтесь, не вступайтесь в мои земли и воды, держите имя мое честно и
грозно, посылайте ко мне бить челом, а я буду жаловать свою отчину по старине».
|