Ответить на такой вопрос позволяет знакомство с некоторыми событиях предшествующей поры. В 1265 г. «посадиша пльсковичи у себе князя Довмонта Литовьского», и это сразу же вызвало уже знакомую нам по более поздним примерам реакцию великого князя и Новгорода, отнюдь не однозначную: «Того же лета приде князь Ярослав в Новъгород с полкы низовьскыми, хотя ити на Пльсков на Довмонта; новгородци же възбраниша ему, глаголюще: „оли, княже, тобе с нами уведавъшеся, тоже ехати в Пльсков; князь же отела полкы назадь».
На протяжении тридцатитрехлетнего псковского княжения Довмонта существует его деятельный союз с Новгородом. В 1267 г. «ходиша новгородци с Еулферьем Сбыславицем и с Домонтом, со пьсковици, на Литву, и много их повоеваша, и приидоша вси здрави». В 1268 г. Довмонт с псковским полком участвует в Раковорском сражении.
В 1283 г. вместе с новгородцами он выступает на стороне князя Андрея Александровича против князя Дмитрия Александровича. Однако великий князь, которому Довмонт, взятый псковичами не «из его руки», очевидно, никак не подчинен, придерживается той же политики, что и в 1265 г. Укрепив свое положение после вооруженного «размирья» с новгородцами и псковичами в 1270 г., великий князь (он же новгородский) Ярослав Ярославич оставляет в Новгороде наместника Андрея Воротиславича, «а пльсковичем дасть князя Аигуста», о дальнейшей судьбе которого каких-либо известий не имеется.
Надо полагать, что условие, запрещающее псковичам брать князя «из литовской руки», не воспрещает псковскому князю быть литовцем, если он получил псковский стол из руки русского великого князя, как это случилось в 1270 г. Смысл этого условия состоит в том, чтобы не выпустить Псков из системы владимирского великого княжения.
Оно касается в большей степени интересов великого князя, а не Новгорода. Рассматривая факты вмешательства новгородского князя в псковские дела и имея в виду то обстоятельство, что, как правило, великий князь с получением ярлыка автоматически признавался и новгородским князем, нужно всякий раз четко представлять себе, осуществляет ли такое вмешательство князь от имени великокняжеского или новгородского стола.
При этом, конечно, нельзя сбрасывать со счета естественный страх новгородцев перед перспективой поглощения Пскова Литвой. В условии, запрещающем Пскову брать князя «из литовской руки», новгородцы были жизненно заинтересованы, однако, соседствуя с Литвой, они вынуждены вести более осторожную и сдержанную политику, нежели лишь наезжающие в Новгород князья.
|