|
Пророчество Петра
«Аще мене, сыну, послушавши и храм пресвятое
Богородици въздвигнеши в своем граде, — и сам прославишься паче иных князей, и
сынове и внуци твои... И град сей славен будет во всех градах русских...»
«Житие митрополита Петра»
У колыбели московской государственности высится
мрачновато-торжественная фигура митрополита Петра (1308—1326). Сразу же после
смерти он стал почитаться в Москве как святой. Его гробница стала главной святыней
московского Успенского собора. Что же достоверно известно об этом человеке, чье
имя золотыми нитями вплетено в ткань церковной легенды, чей строгий лик
смотрит на нас с древних икон и фресок?
Даже беглое знакомство с историческими источниками
убеждает в том, что легенда о Петре — «крестном отце» Московского государства —
очень далека от действительности. Крупицы фактов погребены в ней под горами
вымыслов. Все, что известно по летописям о жизни и деятельности Петра, может
уместиться на половине тетрадного листка. Примерно столько же дает его
«Житие». Оно дошло до нас в двух редакциях: краткой, созданной вскоре после
кончины «святителя», и пространной, написанной в конце XIV в. митрополитом
Киприаном.
Именно под пером Киприана родилось знаменитое
пророчество Петра о грядущем величии Москвы. Киприан искусно вложил в уста
Петра свою собственную мысль: князь обязан повиноваться «святителю»; только в
этом случае он сможет добиться успехов и победы над врагом.
«Кто хочет знания, пусть ищет его там, где оно
находится»,— говорил французский философ Монтень. Обратимся же к свидетельствам
подлинных исторических документов.
Будущий митрополит Петр родился где-то в середине
XIII в. на Волыни. С детства он имел склонность к затворничеству и уже в 12 лет
поселился в монастыре. Со временем он сам становится основателем и игуменом
монастыря на реке Рате близ Львова. Однажды края, где находился монастырь,
посетил митрополит Максим. Игумен Петр пришел поклониться иерарху и получить
от него благословение. Он преподнес Максиму икону Богоматери собственного
письма. Эта икона под именем «Максимовской Богоматери» со временем стала одной
из главных святынь московского Успенского собора.
После смерти митрополита Максима тверской князь Михаил
Ярославич направил в Константинополь к патриарху своего кандидата на митрополию
игумена Геронтия. Узнав об этом, галицкий князь Юрий Львович решил помешать
замыслу Михаила и добиться создания самостоятельной галицкой митрополии. Для
переговоров по этим вопросам он направляет к патриарху игумена Петра.
Патриарх Афанасий с чисто византийской ловкостью решил дело: на русскую
митрополию был возведен посланец галицкого князя, однако в открытии особой
галицкой митрополии Юрию Львовичу было отказано. «Двоение» митрополии противоречило
интересам византийской дипломатии. Патриарх справедливо опасался, что такой
раздел приведет к падению авторитета митрополичьего сана, к усилению
вмешательства князей в церковные дела и в конечном счете — к ослаблению влияния
Византии на церковную и политическую жизнь Руси.
Получив от патриарха сан митрополита Киевского, Петр
прямо из Константинополя отправился в Орду. Там 12 апреля 1308 г. ему был выдан
ярлык ханом Тохтой (1290—1312). В нем, в частности, говорилось: «А как ты во Владимире
сядешь, то будешь богу молиться за нас и за потомков наших».
В конце весны — начале лета 1308 г. Петр торжественно
въехал в Киев. На следующий год новый митрополит отбыл из Киева в
Северо-Восточную Русь.
К моменту приезда Петра политическая обстановка в
Залесье была крайне напряженной. Будущее Северо-Восточной Руси многие связывали
с быстрым ростом военного и политического могущества Твери. Выделившись из
состава великого княжения Владимирского лишь в середине XIII в., тверское
княжество очень скоро стало на равных с ведущими политическими силами края.
Это объяснялось целым рядом благоприятных обстоятельств. Тверские земли находились
в стороне от обычных путей татарских набегов на Северо-Восточную Русь. С самой
опасной, юго-восточной, стороны они были прикрыты владениями ростовских и
ярославских князей, постоянно поддерживавших дружественные отношения с Ордой.
Естественной защитой тверского края были густые леса и непроходимые болота,
тянувшиеся вдоль его границ.
Но не только относительная безопасность привлекала
тысячи переселенцев в тверские земли. Столица княжества, Тверь, находилась на
оживленном торговом перекрестке. Здесь от великого волжского пути отходила
древняя дорога на Новгород.
Волею судьбы на тверском княжении постоянно
оказывались энергичные, авторитетные правители. Первым из них, как полагают,
был сам Александр Невский, получивший тверской удел по завещанию отца в 1247
г.
Продолжая героическую традицию освободительной борьбы
русского народа против иноземного ига, Тверь в 90-е годы XIII в. подняла знамя
сопротивления. В 1293 г., во время печально знаменитой «Дюденевой рати», когда
ордынские полчища разграбили и сожгли 14 русских городов, тверичи в отсутствие князя
приняли решение «сесть в осаду» и отстаивать город с оружием в руках. Впервые
после восстания 1262 г. ордынцы получили такой откровенный отпор в Северо-Восточной
Руси. И выстояла-таки гордая Тверь, не открыла тяжелых, окованных железом
ворот «поганым», не поклонилась им золотом и соболями, не разбежалась, не
попряталась по лесам и болотам, как иные многие грады русские. С тех пор
сильнее прежнего стали тянуться люди под высокую руку тверских само-властцев.
Наглядным свидетельством могущества Твери стал
возведенный в 1285—1290 гг. белокаменный Спасо-Преображенский собор. Это был
первый каменный храм, построенный в
Северо-Восточной Руси после Батыева нашествия. (Собор
был разобран за ветхостью еще в XVII столетии.)
Спасо-Преображенский собор стал главной святыней
города, усыпальницей князей и епископов, символом тверского патриотизма. Его
постройка послужила своего рода заявкой на великое княжение. Тверские правители
чувствовали, как ход событий выносит их на гребень успеха. Они терпеливо ждали
своего часа и не намерены были делиться удачей ни с кем.
27 июля 1304 г. скончался великий князь владимирский
Андрей Александрович Городецкий, последний из оставшихся в живых сыновей
Александра Невского. Вместе с Андреем уходил в вечность целый период русской
истории, период, когда со смертью Невского «солнце земли Суздальской
закатилось» и в сгущавшемся мраке слышны были лишь звон мечей да крики
ненависти. Ожесточенные, но бессмысленные войны Андрея с его братьями и
племянниками, в которые он обычно втягивал и татар, окончательно разорили многострадальную
владимирскую землю. Политический центр русских земель смещался далеко на
запад.
Осенью 1305 г. Русь узнала имя нового великого князя
Владимирского. Им стал Михаил Ярославич Тверской, племянник Александра
Невского. Ему по праву старшинства и по воле хана суждено было отныне «честно
и грозно» держать великое княжение, блюсти Русскую землю. Верная своему
принципу «разделяй и властвуй», Орда, признавая Михаила, поощряла и его
соперников — московских Даниловичей, внуков Александра Невского, сыновей
умершего 5 марта 1303 г. князя Даниила Московского.
Самонадеянный и задиристый, Юрий Данилович Московский
(1303—1325), наследник Даниила, в 1305 г. пытался оспорить права Михаила в
Орде, а затем дважды, в 1305 и в 1307 гг., воевал с ним. Однако сила и
воинское счастье были на стороне Михаила. Уже в 1305 г., по мнению некоторых
историков, он сумел вернуть Переяславль-Залесский, входивший в состав
территории великого княжения Владимирского и захваченный москвичами в 1303 г. В 1308 г. Михаил, победив Юрия, утвердился на новгородском
княжении. Казалось, он достиг полновластия и надолго усмирил соперников. В этот
момент и появился в Северо-Восточной Руси никем не званный и никому дотоле не
ведомый старец в белом клобуке — митрополит Петр.
|