|
Глава
восьмая ИЗМЕНА ВЕЛЬЯМИНОВА
I
«В лето»... такое-то случилось то-то и то-то. «Того же
лета»... произошло следующее... Так, с указания на год события начиналось в
русских летописях почти любое новое предложение. Время года (весна, осенины), а
тем более месяц и число происшествия уточнялись только в особо исключительных
случаях: рождение или смерть князя; день сражения; иногда — солнечное затмение
или другое поразительное, с точки зрения средневекового человека, небесное знамение.
17 сентября 1374 года летописцы посчитали нужным
отметить, задержать на этом числе внимание читателей. В Москве в тот день
скончался дядя великого князя Дмитрия Василий Васильевич Вельяминов.
Внимание, проявленное летописцами к кончине
Вельяминова, отражало отношение к ней и в Кремле, и вообще в московской земле.
Умер не только родственник великого князя, не только сановитый и богатый боярин,
член московского правительства. Скончался тысяцкий, отец и дед которого также
были московскими тысяцкими. Почил властелин, имени которого трепетал, ослушаться
которого боялся весь городской и посадский черный люд.
Ремесленное чернолюдство делилось на сотни,
управляемые соцкими, последние, в свою очередь, подчинялись тысяцкому. Вот что
пишет о месте и значении этой должности историк Древней Руси академик М. Н.
Тихомиров: «...тысяцкий назначался князем, но это не мешало тысяцким при
поддержке бояр и горожан становиться грозной силой, с которой приходилось
считаться самим великим князьям. Ведая судебной расправой над городским
населением, распределением повинностей и торговым судом, тысяцкие вступали в
близкие отношения с верхами городского населения, а при благоприятных условиях
могли опереться на широкие круги горожан. Поэтому смена тысяцкого затрагивала
интересы многих горожан и была важным политическим делом, а не простой сменой
одного княжеского чиновника другим. Этим объясняется тенденция тысяцких передавать
свою должность по наследству...»
У Василия Васильевича было три сына — Иван, Микула и
Полиевкт. Видимо, умирая, Вельяминов-отец пребывал в невозмутимой уверенности,
что должность тысяцкого венценосный племянник передаст его старшему сыну Ивану.
Но этого не произошло. Летописцы-современники
умалчивают о причинах, побудивших великого князя Дмитрия упразднить родовую
должность Вельяминовых. Вполне возможно, что какие-то первоначальные толкования
у них на сей счет имелись, но были опущены при составлении позднейших летописных
сводов. Кое о чем мы можем догадаться, если присмотримся еще раз к уже
размотанным узластым нитям «вельяминовского клубка». Достаточно вспомнить
загадочное убийство тысяцкого Алексея Босоволкова-Хвоста и последовавшую за ним
ссылку Василия Вельяминова в Рязань. Нелишне держать в памяти и «басню» о том,
как дядя-тысяцкий во время свадьбы своего племянника подменил подаренный ему
золотой пояс. Почему бы не допустить, что эта «басня» впервые была обнародована
не много десятилетий спустя, а что знал о ней и сам Дмитрий Иванович,
участвовавший сейчас в похоронах своего властолюбивого дяди? Знал, но молчал,
подавляя в себе обиду.
Но для наших целей достаточно ограничиться тем, что
сказано об особом весе должности тысяцкого у М. Н. Тихомирова. Безусловно,
сироте Дмитрию, отроку, а затем и юноше, «приходилось считаться» с той «грозной
силой», которую представлял собою на Москве покойный Василий Васильевич. Если даже,
покровительствуя своему племяннику в княжом совете, Вельяминов был с ним
предельно мягок, уважителен, наконец, чистосердечен и бескорыстен, Дмитрий рано
или поздно должен был почувствовать, что дядя все-таки держит в руках слишком
великую и самостоятельную власть, при которой он, Дмитрий, — лицо в некотором
роде внешнее. Дядя то и дело поступает от его имени, прикрывается его именем, а
может быть, и злоупотребляет его именем. И в то же время дядино имя слышно на
каждом шагу. Рано или поздно такое положение должно было задеть самолюбие
взрослеющего великого князя, и если не он сам первым увидел, то кто-нибудь из
его окружения — тот же Владимир или митрополит Алексей, или кто из
бояр-сверстников — мог однажды ему намекнуть на некоторую чрезмерность власти,
которую успел за эти годы стяжать раздавшийся по всем статьям вширь тысяцкий.
|