Нет ничего удивительного в том, что греческое
культурное влияние сказывалось в Москве XIV-XV вв. очень сильно. Обычно его
связывают с митрополитом Киприаном, но это неправильно. Вместе с Киприаном в
Москве появилась не столько греческая, сколько южнославянская струя,
принесенная из Болгарии и Сербии, тогда как греческий язык получил
распространение среди образованных русских людей задолго до Киприана.
Рассадником византийского просвещения в XIV в. был Богоявленский монастырь в
Москве. По очень достоверным показаниям, это значение монастырь получил еще при
митрополите Феогносте в первой половине XIV в. Монахи Богоявленского монастыря
поддерживали тесные отношения с митрополитом Феогностом, греком по происхождению,
прекрасно понимавшим первенствующее положение московских князей. «Любяше же их,
– пишет о богоявленских монахах современник, – и Феогнаст митрополит всея Русии
и чясто к себе призываше, и упокаиваше, и прохлажаше, и почиташе их добре».
Среди русских монахов Богоявленского монастыря
особенно выделялись Алексей и Стефан. Алексей, впоследствии поставленный
московским митрополитом, был образованным человеком. Ему приписывают переводы
Нового завета с греческого языка на русский. Стефан, брат Сергия Радонежского,
из рода радонежских бояр, был игуменом Богоявленского монастыря и любимым духовником
московской знати, в том числе самого князя Симеона Гордого.
Знание греческого языка было довольно распространенным
в среде московского духовенства уже с середины XIV в. Митрополит Алексей
собственноручно подписался по-гречески на грамоте о границах Сарайской епархии:
«Алексей божией милостию митрополит всея России, и пречестен». Издатели
указывают, что титул «и пречестен» принадлежал в Византийской империи только
знатнейшим митрополитам, ранее им пользовался предшественник Алексея митрополит
Феогност. Митрополита Алексея и надо считать истинным насадителем греческого
просвещения в Москве. Вслед за Богоявленским монастырем, из стен которого вышел
сам Алексей, под его непосредственным наблюдением и попечением возникли и
другие московские монастыри, рассадники византийской образованности: Симонов,
Андроников и Чудов.
Основатель Симонова монастыря, игумен Феодор, был
частым гостем в Константинополе. В 1383 г. он ездил по поручению великого князя
в греческую столицу и прожил в ней свыше года. В 1386 г. Феодор по желанию
великого князя снова отправился в Константинополь и жил там продолжительное
время. После смерти ростовского епископа Матфея Гречина игумен Феодор был поставлен
на его место, но уже в сане архиепископа. Что в Ростове в это время имелись
греческие книги и были люди, знавшие греческий язык, видно из того, что там до
поставления в пермские епископы жил Стефан Храп. В Ростове он выучился
греческому языку и грамоте. «Добре» читать и говорить по-гречески нельзя было
научиться без знающих и опытных наставников. Долгое пребывание Феодора в
Константинополе не могло пройти для него бесследно, но еще вероятнее, что
Феодор, как и Стефан, изучил греческий язык уже дома. Имеются переводы творений
патриарха Филофея с пометой: «…преведен же бысть на русьскый язык Федором пръво
прозвитером». Известно, что Алексей был поставлен на русскую митрополию
патриархом Филофеем, который и после поддерживал московского митрополита против
его врагов. Поэтому в Феодоре первопресвитере с полным основанием можно видеть
позднейшего симоновского игумена, научившегося греческому языку в Богоявленском
монастыре или при дворе митрополита.
Что касается Андроникова монастыря, то он был основан
митрополитом Алексеем по обету, данному во время морской бури при путешествии в
Царьград. Воображение его основателей дало небольшому ручью, впадающему в Яузу
и текущему в глубоком овраге, название Золотого Рожка в память о безопасной и
величественной пристани в константинопольском Золотом Роге. Андроников
монастырь быстро стал одним из центров переписки церковных книг.
Великолепный Царьград так привлекал к себе русских
людей в XIV- XV вв., что некоторые из них навсегда покидали родину и оставались
в нем до конца жизни. Так поступил игумен серпуховского Высоцкого монастыря
Афанасий, купивший в Константинополе келью и скончавшийся на чужбине. Записи на
книгах говорят нам, что он был не одинок в своей любви к Царьграду. Русские
доброписцы-каллиграфы застревали в греческих монастырях, где занимались
переводом книг с греческого на русский язык. Некоторые записи на книгах Чудова
монастыря XIV-XV вв. сделаны по-гречески. Например, в рукописи библиотеки
Чудова монастыря находим подпись: «Правил иеромонах Иона, етос (т. е. лета.- М.
Т.) 6951», т. е. в 1443 г.
Торговые отношения обычно имеют взаимный характер, но
сказать положительно о пребывании греческих купцов и ремесленников в Москве не
так легко. Однако и в данном случае мы не совсем бессильны. В. Г. Васильевский
признал имя Некомата-сурожанина, столь долго интриговавшего против Дмитрия
Донского, греческим. Между тем он был сурожанином, т. е. купцом, торговавшим с
Сурожем в Крыму,городом-посредником в русско-греческой торговле XIV-XV вв.
Тот же В. Г. Васильевский отмечает еще имена других
гостей-сурожан, которые также могут быть признаны греческими.
Кроме торговых людей в Москве появлялись греческие
ремесленники и художники. Успенский собор, как мы видели, был расписан
греческими «митрополичьми писцами». Какая-то часть ремесленников и торговцев
греческого происхождения должна была оседать в Москве, а общность веры
способствовала еще большему сближению греков и русских. После взятия Константинополя
турками в Москву добрались волны беженцев. Очень примечательно то, что
греческие слова сохранились в «условном языке» галичан (в Костромской губернии).
Об этом языке писал Ф. Н. Глинка в 1816 г.: «Сохраненное и поныне в некоторых
купеческих обществах, оно доставляет им способ, особливо тем, которые
разъезжают по ярмаркам, объясняться друг с другом о цене товаров и о прочем
так, что никто из предстоящих разуметь их не может. Сие галичское наречие
называют «Галивонские алеманы». Новейший исследователь этого языка Н. Н.
Виноградов отметил в нем наличие ряда греческих слов: хириа (греч.) –
рука, пенди (греч.) – пять и др. В. И. Даль еще раньше утверждал, что
подобные греческие слова искони занесены с Сурожья.
|