|
ПЕРЕД БОЕМ
Войска,
стоявшие до этого на месте (русские 3 дня, татары – около трех недель),
двинулись навстречу друг другу практически одновременно. «И рече Мамай:
„Двигайтесь силы мои темные и власти и князи. И пойдем и станем у Дона против
князя Дмитрия доколе приспеет к нам союзник наш Ягайло со своею силою". То есть
у Мамая был план – не дать русским перейти Дон и напасть на него. Литовцы не
подошли на помощь Мамаю ни 1 сентября, как было у них договорено, ни позже.
«Князь же слыша хвалу Мамаеву, и сказал…
„Настало, бра‑тие время брани нашей…". И повелел мосты мостить на Дону и броды
искать в эту ночь…» То есть Дмитрий практически моментально узнает все, что
происходит в ставке Мамая (ну кто, кроме «изменника» Олега, мог его этой
информацией обеспечить?). Сомнения терзали русских воевод – переходить Дон или
нет. Однако, в конце концов что‑то вынуждает Дмитрия принять решение реку перейти.
То,
что русские победили в Куликовской битве, не делает этот шаг менее рискованным.
Вся история войн показывает, что гораздо легче обороняться, мешая противнику
форсировать реку, чем встречать его в открытом поле. Да и опыт самого Дмитрия
Ивановича и его воевод говорит о том же. Упомянем битву на реке Воже. Вспомним
и противостояние Москвы и Литвы вдоль крутого оврага в 1372 году, когда ни одна
из сторон так и не решилась напасть, и все кончилось миром. Ведь Дмитрий был
готов замириться с Мамаем и платить ему большую дань. Ведь он вез купцов‑суро‑жан
для переговоров с генуэзцами, то есть до последнего надеялся на мирный исход.
Что
же толкнуло две армии навстречу друг другу, в лобовой бой? Почему Мамай, увидев
русские войска перешедшими Дон, атакует их? Ведь ему это не выгодно! У него
были другие, более успешные варианты действий. Например, имея преимущество в
легкой кавалерии, постоянно тревожить русские полки. Расстреливать их издали,
используя более дальнобойные луки и более метких лучников, но не бросать в бой
основные силы до подхода Ягайло. Почему бы Мамаю, например, не перебросить
часть своей маневренной конницы на другой берег Дона и не взять, таким образом,
русских в кольцо? Дон в этих местах неширок, и с одного берега легко
простреливается другой. Русским пришлось бы даже по воду ходить под обстрелом
противника.
Но
вместо этого Мамай бросает свои полки на пики стоящего в обороне
многочисленного городского ополчения. Мамай крайне неэффективно разбазаривает
имеющиеся у него людские ресурсы, пытаясь сломить ощетинившуюся копьями пехоту
атаками в лоб. Только крымская пехота, пожалуй, могла успешно бороться с
русской. Но, видимо, ее у Мамая было немного. Когда Боброк‑Волынский выводит в
бой отборные части – конных дружинников, татары уже ничего не могут им
противопоставить.
Весь
ход Куликовской битвы наводит на мысль, что внезапное движение войск Мамая и
Дмитрия, и их столкновение были спровоцированы. Заставить Дмитрия перейти через
Дон могло лишь известие о том, что Ягайло очень близко и идет на помощь
татарам. Тогда маневр Дмитрия понятен – разбить Мамая до подхода литовцев, а
Доном и Непрядвой прикрыть свои тылы от внезапного нападения Ягайло.
Заставить
же Мамая атаковать русскую пехоту в лоб, на нешироком поле, могла лишь весть о
том, что литовцы приближаются, но идут на помощь русским (!) войскам. Только
это известие могло заставить его торопиться и бросать свою лучшую конницу в
смертельные атаки снова и снова, чтобы сбросить в Дон и уничтожить войска
Дмитрия до прихода Ягайло.
Такую
дезинформацию мог доставить Дмитрию и Мамаю только Олег Рязанский. Он был
сильнейшим образом заинтересован в том, чтобы решающее сражение произошло как
можно скорее. Ведь и московские и татарские войска разоряли его землю, принося
ей неисчислимые убытки уже самим фактом своего присутствия. Да он просто не мог
упустить такого шанса – столкнуть лбами своих самых сильных и опасных соседей.
Ягайло
тоже торопился. Пока он бездействовал у Дона, в Литве против него действовал
его дядя Кейстут. Поэтому шурин Олега, Ягайло, был заинтересован в том, чтобы
содействовать своему родственнику в дезинформировании Дмитрия Ивановича и
Мамая.
Некоторые
историки высказывали мнение о том, что Олег Рязанский помешал Ягайло прийти на помощь
Мамаю. Однако нам представляется весьма сомнительным, чтобы Олег и Ягайло в
1380 году были по разные стороны баррикад. Между Ягайло и Олегом ни до, ни
после Куликовской битвы не было ни одного военного конфликта. К тому же Олег
был женат на сестре литовского князя. Скорее всего, они и здесь действовали
заодно. Просто Ягайло не хотел приходить на помощь к Мамаю. А остаться
совершенно в стороне от конфликта он не мог.
Почти
перед самым боем, в дороге, русскую армию догнал посланец Сергия Радонежского. Вот
какое благословение передал он Дмитрию Ивановичу: «Чтобы еси господине таки
пошел, а поможет ти Бог и святая Богородица».
Накануне
сражения, перед тем как форсировать Дон, московские воеводы выстроили армию в
боевом порядке. Князь Дмитрий Иванович произвел смотр войск. «Сказание о
Мамаевом побоище» приписывает ему слова: «Здесь пребудете, братие, на местах
своих немятущеся. Каждый из вас ныне учредитесь, утром уже неудобно будет мощно
так учредиться».
Таким
образом, русская армия была подготовлена к тому, чтобы перед атакой противника
без лишней суеты развернуть свои боевые порядки в уже «учрежденном» виде.
«Полки
же шли, так, как кому повелено было по поучению», – пишет другой
летописец, рассказывая о том, как русская армия разворачивалась на самом Куликовом
поле. Согласно росписи полков, на берегу Дона их было построено шесть:
Сторожевой полк, Передовой полк, Большой полк, полки Правой и Левой руки и
Засадный полк.
Во
главе каждого полка роспись называет от трех до пяти командиров. Обращает
внимание определенное «уставное» распределение начальников. Их число с
несомненностью указывает на наличие внутри полков нескольких самостоятельных
отрядов. В Сторожевом, Передовом, Большом полках их было по четыре, на крыльях
– по три, в Засадном – сразу пять. В общей сложности в войске насчитывались
двадцать три отряда. Речь несомненно идет об отдельных формированиях –
«стягах».
Так,
в Передовом полку оказались псковичи, брянцы, бело‑зерцы и коломенцы. Состав
других был, очевидно, более пестрым. В Большом и Засадном полках находились
москвичи, включая двор великого князя, но они не были там единственными.
Мелкие
тактические единицы, состоящие из господина и его слуг, в документах эпохи
Куликовской битвы не упомянуты. Однако такие единицы, судя по списку убитых в
битве «бояр» (то есть мелких и средних командиров), существовали и входили в
состав отрядов, образуя их первичные ячейки.
Над
каждым из входивших в полк подразделений развевался собственный «стяг». Посреди
Большого полка было поднято и общевойсковое, великокняжеское знамя. Оно было
красным с изображением Нерукотворного Спаса. Это знамя обозначало место, рядом
с которым должен был находиться московский князь Дмитрий Иванович – глава
армии.
Впрочем,
сохранилось предание, согласно которому Дмитрий Иванович поменялся доспехами,
оружием и конем со своим верным слугой – Михаилом Бренком. Бренок, одетый в
княжеский доспех, находился в центре Большого полка, под главным знаменем
армии. А сам Дмитрий Иванович решил участвовать в конном сражении, встав со
своей ближайшей свитой в ряды Передового полка.
Засадный
полк русской армии был скрыт в дубраве. Окрестности Куликова поля позволили
осуществить эту воинскую хитрость, решающим образом повлиявшую на исход.
Несомненно, что место сражения, предоставлявшее русскому командованию
определенные преимущества, было намечено заранее и учтено при построении войск
и планировании их будущих действий.
Поле
для битвы было выбрано, несомненно, русскими воеводами. Стесненное с востока и
запада лесистыми речными долинами, оно представляло из себя своеобразный
замкнутый с трех сторон и открытый только с юго‑востока тупик. Пригодное для
битвы пространство на Куликовом поле было в ширину не более 2,5 – 3 км при
длине (между удобными для наблюдения за ходом боя возвышенностями) около 4 км.
Таким образом, фронт боя Куликовской битвы не превышал трех километров, при
четырех километрах в глубину. На нешироком, зажатом с двух сторон лесами и
оврагами, поле татарская конница лишалась обычных наступательных достоинств, ей
нельзя было развернуть свои силы, в том числе лучников, для охвата и окружения.
Татары были вынуждены, утратив часть маневренности, принимать фронтальный бой.
А в таком бою русские, как правило, были увереннее и упорнее своих восточных
противников.
|