Князь
же великий Дмитрий Иванович с братом своим, с князем Владимиром Андреевичем,
пошел в церковь небесного воеводы архистратига Михаила и бил челом святому
образу его, а потом приступил к гробам православных князей, прародителей своих,
так слезно говоря: «Истинные охранители, русские князья, православной веры
христианской поборники, родители наши! Если имеете дерзновение предстоять
Христу, то помолитесь теперь о нашем горе, ибо великое нашествие грозит нам,
детям вашим, и ныне помогите нам». И, это сказав, вышел из церкви.
Княгиня
же великая Евдокия, и Владимира княгиня Мария, и других православных князей
княгини, и многие жены воевод, и боярыни московские, и жены слуг тут стояли, провожая,
от слез и кликов сердечных не могли и слова сказать, свершая прощальное
целование. И остальные княгини, и боярыни, и жены слуг так же совершали со
своими мужьями прощальное целование и вернулись вместе с великой княгиней.
Князь же великий, еле удерживаясь от слез, не стал плакать при народе, в сердце
же своем сильно прослезился, утешая свою княгиню, и сказал: «Жена, если Бог за
нас, то кто против нас?» И сел на лучшего своего коня, и все князья и воеводы
сели на коней своих.
Солнце
ему на востоке ясно сияет, путь ему показывает. Тогда ведь как соколы сорвались
с золотых колодок из каменного града Москвы, и взлетели под синие небеса, и
возгремели своими золотыми колокольцами, захотели ударить на большие стада
лебединые и гусиные: то, братья, не соколы вылетели из каменного града Москвы,
то выехали русские удальцы со своим государем, с великим князем Дмитрием
Ивановичем, а наехать захотели на великую силу татарскую.
Князья
же белозерские отдельно со своим войском выехали; изготовленным выглядит войско
их. Князь же великий отпустил брата своего князя Владимира дорогою на Брашево,
а белозерских князей – Болвановскою дорогою, а сам князь великий пошел на Котел
дорогою. Перед ним солнце ярко сияет, а вслед ему тихий ветерок веет. Потому же
разлучился князь великий с братом своим, что не пройти им было одной дорогой.
Княгиня
же великая Евдокия со своею невесткою, княгинею Владимира Марией, и с
воеводскими женами, и с боярынями взошла в златоверхий свой терем в набережный
и села на рундуке под стекольчатыми окнами. Ибо уже в последний раз видит
великого князя, слезы проливая, как речной поток. С великою печалью, приложив
руки свои к груди, говорит: «Господи Боже мой, всевышний творец, взгляни на мое
смирение, удостой меня, Господи, увидеть вновь моего государя, славнейшего
среди людей великого князя Дмитрия Ивановича. Помоги же ему, Господи, своей
твердой рукой победить вышедших на него поганых половцев. И не допусти,
Господи, того, что за много лет прежде сего было, когда страшная битва была у
русских князей на Калке с погаными половцами, с агарянами; и теперь избавь,
Господи, от подобной беды, и спаси, и помилуй! Не дай же, господи, погибнуть
сохранившемуся христианству, и пусть славится имя твое святое в Русской земле!
Со времени той калкской беды и страшного побоища татарского и ныне уныла
Русская земля, и нет уже у нее надежды ни на кого, но только на тебя,
всемилостивого Бога, ибо ты можешь оживить и умертвить. Я же, грешная, имею
теперь две отрасли малых, князя Василия и князя Юрия: если встанет ясное солнце
с юга или ветер повеет с западу – ни того, ни другого не смогут еще вынести.
Что же тогда я, грешная, поделаю? Так возврати им, Господи, отца их, великого
князя, здоровым, тогда и земля их спасется, и они всегда будут царствовать».
Великий
же князь отправился, захватив с собою мужей знатных, московских купцов –
сурожан десять человек как свидетелей: что бы Бог ни устроил, а они расскажут в
дальних странах, как купцы знатные, и были: первый – Василий Капица, второй –
Сидор Алферьев, третий – Константин Петунов, четвертый – Кузьма Ковря, пятый –
Семен Антонов, шестой – Михаил Са‑ларев, седьмой – Тимофей Весяков, восьмой –
Дмитрий Черный, девятый – Дементий Саларев и десятый – Иван Шиха.
И
двигался князь великий Дмитрий Иванович по большой широкой дороге, а за ним
русские сыны идут скоро, будто медвяные чаши пить и гроздья виноградные есть,
желая себе чести добыть и славного имени: уже ведь, братья, стук стучит и гром
гремит на ранней заре, князь Владимир Андреевич через Москву‑реку
переправляется на добром перевозе на Боровском.
Князь
же великий пришел в Коломну в субботу, в день памяти святого отца Моисея
Эфиопа. Тут уже были многие воеводы и воины и встретили его на речке Северке.
Архиепископ же коломенский Геронтий со всем своим клиром встретил великого князя
в воротах городских живоносными крестами и со святыми иконами, и осенил его
живоносным крестом, и молитву сотворил: «Спаси, Боже, люди своя».
Наутро
же князь великий повелел выехать всем воинам на поле к Девичьему монастырю.
|