|
III
Москва
впервые упоминается в русских летописях под 1147 годом. В то время она была
лишь небольшим поселением в центре одного из владений князя Юрия I
Суздальского. Несколькими годами позже этот князь построил крепость на высоком
берегу Москвы‑реки, основную часть Кремля. Ко времени монгольского нашествия
город, несомненно, вырос значительно, поскольку в нем правил князь, сын
великого князя Юрия II.
Возвышение
Москвы началось вскоре после ее разрушения монголами в 1238 году. Как и подъем
Твери в то же самое время, оно частично было обусловлено миграцией населения
вследствие монгольских набегов. Хотя при своем первом нападении на Русь монголы
разрушили Москву и разграбили Тверское княжество, разорение центрального района
Восточной Руси было, все‑таки, не таким ужасным, как Суздальской и Рязанской
земель. И в последующие годы тоже Москва и Тверь в целом меньше страдали от
карательных экспедиций монголов, чем Суздальское княжество.
Однако
причиной притока людей в московский и тверской регионы была не только
монгольская угроза более доступным для них районам. Благоприятным фактором
являлось выгодное для торговли географическое положение этих двух городов. Оба
лежат в западной части русской «Месопотамии», в междуречье верховий Волги и
Оки. Этот район находится в центре системы русских речных путей: с одной
стороны, притоки верхней Волги и Оки соединяют его с притоками верхнего Днепра,
а с другой стороны, верхняя Ока и ее притоки протекают вблизи верховий Донца,
Дона и их притоков. Тверь расположена при слиянии Волги и Тверды, чьи истоки
лежат рядом с истоками Мcты, которая впадает в озеро Ильмень. Таким образом,
Тверь — ворота в речной путь из Новгорода в волжскую систему.
Ключевский
в Лекции своего знаменитого «Курса русской истории» — эту лекцию можно назвать
поистине классической — подчеркнул важность того факта, что Москва контролирует
внутренний путь, связывающий верхнюю Волгу с верхней Окой: вверх по Шоше
(притоку Волги) и Ламе (притоку Шоши), а затем, через короткий волок, вниз по
Истре и Москве. О важности этого речного пути свидетельствует ранний рост
города Волоколамска (Ламский Волок) на полпути между верховьями Волги и
Москвой. Из Москвы, далее на юг, купцы легко могли спуститься по Москве‑реке в
Оку, при слиянии которых находится город Коломна, очень привлекавший князя
Даниила Московского и, как мы видели, в конце концов им захваченный. Если в
начале четырнадцатого века могло казаться, что шансы Москвы и Твери в борьбе за
первенство примерно равны, то к концу века Москва, вне всякого сомнения,
лидировала в гонке и фактически выигрывала ее. Каковы же были причины?
Прежде
всего, можно подчеркнуть, что положение Москвы в центре внутренних путей
сообщения «Месопотамии» не только давало ей значительное преимущество в
торговле, но и представляло собой первостепенную стратегическую ценность во
время военных действий. Далее, как уже было сказано, при митрополите Петре
Москва стала церковной столицей Руси, и все последующие попытки тверских князей
перенести митрополичью кафедру в собственный город плодов не принесли. Не менее
важным обстоятельством было то, что Новгород скорее предпочитал встать на
сторону Москвы, чем Твери. Это частично можно объяснить опасением новгородцев,
что тверской князь, являясь их непосредственным соседом, будет склонен
подавлять их свободы, а в случае, если такое желание возникнет, будет иметь для
этого больше возможностей, чем князь московский. Таким образом, случилось так,
что в большинстве конфликтов между Тверью и Москвой, последняя могла
рассчитывать на поддержку Новгорода. Эта поддержка была не столько военной,
сколько финансовой. Из Новгорода московские князья получали огромные субсидии,
которые не только увеличивали резервы их казны, но и могли использоваться ими для
продвижения их интересов при ханском дворе.
И
последнее, но далеко не по значимости, обстоятельство заключалось в том, что
московские князья много лучше тверских умели извлечь пользу из своих ресурсов и
преимуществ. В русской историографии существуют две точки зрения относительно
личностных характеристик московских князей. Платонов подчеркивает их таланты и
практичность как важный фактор возвышения Москвы. Ключевский, напротив, считает
их посредственностями, которые обязаны своим успехом благоприятным историческим
обстоятельствам. С его точки зрения, ни один московский князь до Ивана III не
отличался индивидуальностью; каждый был простым повторением одного фамильного
типа. Они «как две капли воды похожи друг на друга, так что наблюдатель иногда
затрудняется решить, кто из них Иван и кто Василий». Не обсуждая способностей
московских князей, трудно согласиться с саркастической характеристикой
Ключевского «Иванов» и «Василиев». Действительно, по крайней мере, с моей точки
зрения, практически каждый московский князь имел яркие характерные черты,
отличающие его от других. Сравните дерзкого и агрессивного Юрия III и его
спокойного и снисходительного брата Ивана I. Сопоставьте «кроткого» Ивана II с
его отважным и энергичным сыном Дмитрием Донским. Обратите внимание на разницу
между сыном Дмитрия Василием I, искусным дипломатом, и сыном последнего
Василием II, правителем без выдающихся способностей, однако стойким и упорным,
не отступающим перед неудачей. В фамильном типе, о котором говорит Ключевский,
наблюдалось большое разнообразие. С другой стороны, мы можем согласиться с
Ключевским в том, что большинство московских князей было хорошими хозяевами и
эффективно управляли своими имениями и состояниями. В этой черте он усматривает
узость их интересов и недостаток государственного мышления.
Собственно
говоря, любые политические устремления русских князей того времени неизбежно
должны были вращаться в ограниченной сфере зависимой нации. Выступление против
ханской администрации было бы смелой политикой — но была ли бы она
конструктивной? Тверские князья попытались и проиграли. Подчинение московских
князей власти монголов до периода больших усобиц в Золотой Орде являлось
горькой необходимостью. То, что в этом отношении они следовали традициям своего
предка Александра Невского, свидетельствует об их политической мудрости, а не
об узости интересов. Будучи ограничены в своих политических действиях
добровольно избранной лояльностью к хану, Московские князья, естественно,
вынуждены были сосредоточиться на экономической активности. Становясь богаче и
прибавляя к своим владениям новые города и территории, они накапливали ресурсы,
необходимые для будущего сопротивления. Когда Дмитрий Донской увидел шанс
успешно выступить против монголов в 1370‑тых годах, он ударил, не колеблясь.
Мятеж Дмитрия, однако, оказался преждевременным, и битву Москвы за полную
независимостьотложили еще раз.
Отдавая
дань уважения московским князьям за их роль в создании Московского государства,
мы не должны забывать, что своим успехом они в значительной степени обязаны
поддержке бояр и церкви. С ростом Москвы все больше знати собиралось при дворе
великого князя московского и владимирского, поскольку служить ему стало
выгоднее, чем второстепенным князьям. Кроме того, литовские и западнорусские
князья и бояре переходили к Москве, когда их не устраивали условия жизни дома:
после смерти Ольгерда и, даже больше, после попытки Ягайло навязать польско‑литовскую
унию и урезать права греческой православной церкви в Западной Руси.
|