На стадии становления и развития
феодализма превалирование той или иной формы ренты в совокупном прибавочном
продукте, охватывающем все формы ренты, было продиктовано также чисто
конкретно-историческими обстоятельствами. Чаще всего преобладала в долевом
отношении продуктовая форма ренты. К. Маркс и Ф. Энгельс особо оговаривали
невозможность в период зарождения и становления феодальных отношений
существования барщины в чистом виде. Ф. Энгельс прямо
подчеркивал: «Как мало было возможности навязать такому обществу крупное
хозяйство с барщинным трудом, доказывают… эксперименты Карла Великого с
знаменитыми императорскими виллами». Причина неуспеха кроется,
видимо, прежде всего в низком уровне развития производительных сил. Чистая
сельскохозяйственная барщина (особенно полевая), как это ни странно, была
возможна лишь при относительно высоком уровне общественного разделения труда,
поскольку она неизбежно приобретает товарный, а не натуральный характер.
Барщина же в натуральном хозяйстве непременно сочетается с другими формами
ренты (продуктовой и денежной).
Определенную роль в выдвижении на первый план той или
иной формы ренты может сыграть способ ее изъятия и способ распределения
прибавочного продукта в господствующем классе. Здесь имеются в виду различного
рода централизованные формы изъятия и распределения ренты, что обычно выдвигает
на первый план продуктовую, а в период позднего феодализма – денежную форму
ренты. Генезис самой примитивной, но отнюдь не земледельческой барщины также
связан с централизованными формами изъятия ренты. Об этом писал К. Маркс,
считая, что уже на заре классового общества необходимые родовой общине работы
по строительству дорог, мостов, храмов и т.п. были по своей потенциальной сути
разновидностью барщинного труда – будущей отработочной рентой.
Специфичность древнерусского феодализма заключается в
отсутствии полевой барщины как исторически значимого явления. Причем речь не
идет о барщине как превалирующей доле совокупной ренты. Вплоть до XVI в. крестьяне-земледельцы
почти не знали полевой барщины. Для выяснения этого феномена необходимо вкратце
охарактеризовать некоторые специфические моменты эволюции феодальной земельной
собственности.
В Древнерусском государстве
становление государственного феодализма довольно рано дало импульс развитию
частновотчинного владения. Но боярское землевладение в силу вышеназванных
особенностей генезиса древнерусского феодализма развивалось не за счет захвата
общинных земель путем внедрения в крестьянскую общину на основе скупки аллодов,
а за счет интенсивной (как и во Франкском королевстве) раздачи земель вассалам
князей, а также активизации системы служебных ленов и их дальнейшей
трансформации в вотчинные владения различных рангов. Поэтому феодальные
отношения внутри таких вотчин проявлялись в подчинении общины in согроге путем
постепенной феодализации («окняжения», по выражению академика Л.В. Черепнина),
в данном случае – «обояривания» общинных земель через развитие
рентных отношений. Сами рентные отношения на уровне вотчины, разумеется, не
могли иметь прежнюю форму налога-ренты в ее валютном проявлении (как было на
уровне государства). Тем не менее преемственность была, и выразилась она в
продуктовой ренте, как явно преобладающей форме.
|