Прибытие нового, пятого по счету, московского
князя-наместника состоялось только 19 февраля 1473 г. Ярослав Оболенский
был торжественно встречен псковичами и 21 марта поцеловал крест «на вече к
Пскову на суду и на пошлинных грамотах и на всех старинах псковских».
Шли тревожные месяцы очередного обострения отношений с
Орденом в связи с окончанием срока перемирия. Назначенные на сентябрь 1472 г. переговоры не
состоялись — немцы не прислали своих послов, а длившиеся целую неделю переговоры
на Нарове в начале июля 1473
г. ни к чему не привели. После неудачи переговоров Псков
обратился к великому князю, «чтобы боронил и на коня всел за дом святой Троицы,
как и преже сего стояли его прародители противу немец». Неудачей закончились и
переговоры с послом магистра, длившиеся три недели в Новгороде: немецкая
сторона отказывалась продлить перемирие с русскими. 29 августа псковский гонец
привез из Москвы официальное уведомление великого князя о его готовности «на
конь всести со всеми силами русскими» в случае нападения Ордена на Псков.
Серьезность положения, грозившего войной, заставила
псковичей в третий раз обратиться за конкретной помощью — «чтобы князь великий
или сам на конь всел, или сына послал, или брата». Псковский посол Игнатий
Иголка застал великого князя 1 октября в подмосковном селе Острове. Великий
князь снова подтвердил свою готовность выступить на защиту Пскова. Его гонец
Стефан Острый передал псковичам: «В кое время велите, отчина моя, силе моей,
войску, у себе быти». 25 ноября, по окончании осенней распутицы, во Псков
прибыл гонец с извещением, что московские войска под командой князя Данилы
Дмитриевича Холмского стали на рубеже Псковской земли. Отрядив посадников,
сотских и бояр из концов для торжественной встречи великокняжеского воеводы,
победителя в Шелонской битве, псковичи очистили для постоя войск все Завеличье.
В течение нескольких дней в город «беспрестанно» вступали войска: «Бе бо
множество их видети, князей единых 22 из городов, из Ростова, из Дмитрова, из
Юрьева, из Мурома, из Костромы, с Коломны, из Переяславля и из иных городов».
На защиту Пскова впервые стягивались главные силы Русского государства. «И
сперва велми» псковичам было от войск «притузно» — начались грабежи. Однако это
длилось недолго. Князь Холмский, въехавший в город 30 ноября, довольно быстро
навел порядок и заключил соглашение с псковскими властями: войска стали
принимать корм «пословно», продовольствие и фураж на Завеличье стали по очереди
доставлять из концов.
Сосредоточение русских войск заставило немецкую
сторону возобновить переговоры. В январе 1474 г. в Пскове были заключены договоры о мире
между Орденом и Юрьевом Ливонским, с одной стороны, и Псковом и Новгородом — с
другой. Это был так называемый Данильев мир (по имени князя Холмского).
30 января 1474 г. войска выступили из Пскова, получив
богатые дары «за их стояние и оборону»: одно присутствие русских войск в городе
обеспечило мирный и благоприятный исход конфликта. Включение Пскова в состав Русского
государства — основной факт, определивший всю дальнейшую судьбу вечевого
города, и прежде всего обеспечивший его защиту от иноземного вторжения.
В конце июля новые псковские послы, принятые великим
князем, услышали многозначительные слова: «Рад есми отчину свою устроено
держати, аже ми положите прежних великих князей грамоты подлинныя». В
отношениях Москвы со Псковом открывался новый аспект. До сих пор эти отношения
касались исключительно внешнеполитических вопросов, связанных с Орденом и
Новгородом. Теперь великокняжеская власть впервые поставила вопрос о ревизии
юридических основ псковского правопорядка. С точки зрения московского
правительства, это было реализацией суверенных, верховных прав великого князя
на его «отчину».
Вернувшись во Псков 13 ноября после почти
полугодичного отсутствия, князь Ярослав Оболенский «нача у Пскова просити и суд
держати не по псковской старине». Нарушение старины заключалось в том, что
наместник удвоил пошлины и судебные штрафы (продажи). Речь шла, видимо, о
попытке полностью подчинить наместничьему аппарату псковское судопроизводство,
изъяв его у городских властей. Конечно, это было грубейшим нарушением псковского
права, отраженного в Псковской Судной грамоте. Согласно этому документу, в
феодальной республике существовал двуединый суд князя и посадника (и
соответственно их представителей). Нет сомнения, что такая линия поведения
наместника не плод его инициативы, а следствие инструкций, полученных им во
время длительного пребывания в Москве. В этом убеждает ответ, данный великим
князем псковским послам, привезшим по его требованию псковские «пошлинные»
грамоты: «То грамоты не самых князей великих, и вы бы есте то все князю
Ярославу ослобонили, чего в вас ныне просит». После установления
государственного суверенитета Москвы над Псковом в 1460 г., после расширения
прерогатив наместника в 1467
г., в 1474
г. был достигнут новый важный рубеж в
московско-псковских отношениях — началось открытое наступление на внутренний
уклад боярской республики. В своих отношениях с боярским Псковом, как и с
удельными князьями, московское правительство переходило к решению новых задач.
Только Тверское великое княжество продолжало еще
сохранять свой прежний статус формальной независимости от Москвы. Но 30 мая 1476 г., по свидетельству
Московской летописи, «приехаша к великому князю Ивану Васильевичу с Твери
служити бояре и дети боярьскыа». Поименно названы Григорий Никитич и Иван Жито
Бороздины, Василий Данилов, Василий Бокеев, трое Карповичей и Дмитрий Киндырев.
Еще в 60-годах на московскую службу перешел, как мы знаем, Даниил Холмский —
один из удельных князей Тверского дома. Теперь акт коммендации великому князю
совершает целый отряд видных служилых людей Тверской земли. Это говорит о
глубоком кризисе местной политической традиции, об осознании самими тверичами
бесперспективности дальнейшего существования Твери как самостоятельного
княжения.
Создание единого Русского государства с центром в
Москве оказывает определяющее влияние на все русские земли: феодальные
княжества, даже сохраняя формальную независимость, начинают разваливаться
изнутри — в них происходит распад старой местной системы феодальных связей,
замена ее новой системой связей с главой Русского государства.
* * *
К началу 70-х годов XV в. Москва — большой город, с
каменным мостом через Москву-реку. Над массой деревянных домов и церквей
возвышаются отдельные каменные и кирпичные постройки в Кремле — не только
церковного, но и светского назначения. Столица Руси привлекает все большее
внимание Европы.
По итальянским источникам, дипломатические отношения
Руси с Италией завязались еще при Василии Темном. К 1450 г. относится первый
документ о Руси в миланском архиве. Весной 1461 г. к герцогу Франческо
Сфорца прибыл русский посол Николай Рали (Ралев). 11 мая 1461 г. он получил от
герцога рекомендательное письмо к папе Пию II, в котором великий князь Василий
Васильевич был назван «светлейшим господином повелителем Руси и других земель».
Переговоры, касавшиеся союза против «тюрков», притеснявших Русь (т.е.,
очевидно, против татар), к успеху не привели, но первый шаг к сближению двух
государств был сделан. В 1463
г. Иван III назначил своим «главным монетчиком» некоего
Якоба, находившегося в переписке с герцогом Сфорца. Якоб чеканил в Москве
золотые монеты и в своих письмах в Милан называл Ивана III «белым императором»
(Bianco Imperatori). По другим источникам, известны жившие в Москве в 60-х
годах XV в. Джан Баттиста Вольпе, выходец из Виченцы, авантюрист и
предприниматель, и его земляк и племянник Антонио Джисларди, обладавший
познаниями в инженерном деле. Политические и культурные связи Руси с Западной
Европой, в частности с Италией, временами ослабевали до минимума, но в сущности
никогда не прерывались полностью.
В 1469
г. в Москву прибывает посольство из Рима: «Февраля 11
прииде из Рима от гардинала Виссариона грек Юрьи именем к великому князю с листом».
Получив известие, что «есть в Рыму деспота Аморейского Фомы Ветхословца… дщи
его именем Софья, православная христианка», которая «не хочет в латынство»,
великий князь, «подумав о сем с своим отцем митрополитом Филиппом и с матерью
своею и з бояры», 20 марта отправил к папе Павлу II и кардиналу Виссариону
официальное посольство во главе с Иваном Фрязиным (Дж. Б. Вольпе). Характерно,
что для выполнения столь ответственного поручения, требовавшего знания языков,
дипломатического ритуала и ориентировки в международных делах при
неукоснительном соблюдении интересов своей страны, в распоряжении русского
правительства не нашлось соотечественника — Посольского приказа, объединявшего
квалифицированных профессионалов, дипломатов и переводчиков, в Москве еще не
было. Иван Фрязин успешно выполнил возложенную на него миссию, заключив
соглашение с папой о выдаче Зои Палеолог за русского великого князя.
Для того чтобы оценить значение этого факта, нужно
вспомнить о двух крупнейших политических событиях предыдущих десятилетий.
6 июля 1439
г. во Флоренции после долгих споров была заключена уния:
греческая православная церковь подчинилась римскому папе. Византийский
император и константинопольский патриарх пошли на капитуляцию перед папским
престолом в надежде обеспечить себе помощь в борьбе с завоевателями — османами,
угрожавшими самому существованию империи. Одним из наиболее убежденных и
последовательных сторонников унии стал греческий епископ Виссарион —
талантливый и красноречивый гуманист-проповедник. Вековая мечта папы о
верховенстве во всем христианском мире была, казалось, близка к осуществлению.
Но принятие унии вызвало раскол в православной церкви. Русское политическое и
церковное руководство категорически отказалось признать власть римского папы.
Принявший унию митрополит Исидор был заключен в темницу как вероотступник и с
большим трудом бежал из Москвы. Нельзя не отдать должное дальновидности и
принципиальности московских властей, великого князя Василия Васильевича и его
церковных и политических советников: принятие унии означало бы для Русской
земли потерю идеологической и культурной самостоятельности, подчинение духовной
власти папы и его эмиссаров. Унию приняли только епископы западных русских
земель, находившихся под властью Литвы и Польши: Киевская митрополия отделилась
от Московской, которая вышла из подчинения константинопольскому
патриарху-униату и стала автокефальной («самоглавенствующей»).
|