В период феодальной раздробленности и
монголо-татарского ига борьба за Выборг — а значит, и за всю западную часть
Карельского перешейка — велась главным образом силами одних лишь новгородцев и
потому не имела успеха. Собрав воедино боевые силы многих областей Руси, Иван
III еще раз попытался овладеть крепостью. Особые надежды он возлагал на
артиллерию. Пушки, изготовление которых было налажено в Москве в широких
масштабах итальянскими мастерами, стали в конце XV в. важнейшей ударной
силой русской армии.
8 сентября 1495 г. — в самый праздник
Рождества Богородицы — Даниил Щеня приступил к осаде Выборга. Более трех
месяцев грохотали пушки. Вновь и вновь шли на приступ русские воины. Однако и
на сей раз шведская каменная твердыня устояла. Лишь ее окрестности и пригороды
по обычаю того времени были разорены дотла.
Полки, участвовавшие в штурме Выборга, вернулись в
Новгород и Москву. Однако война со шведами на этом не завершилась. Желая
придать ей более активный, наступательный характер, Иван III в ноябре
1495 г. прибыл в Новгород. Зимой 1495–1496 гг. и летом 1496 г.
было предпринято еще несколько рейдов русских войск в земли, находившиеся под
властью шведов. Двоюродный брат Даниила Щени и его соратник по вяземскому
походу В. И. Патрикеев в лютые январские морозы внезапно появился с войском в
южной Финляндии. Избегая больших сражений, он опустошил сельские волости и увел
с собой большое количество пленных. Летом 1496 г. русские корабли, выйдя
из устья Северной Двины, достигли северных районов Финляндии и высадили здесь
большой отряд, разоривший обширную территорию. Наконец и сам Даниил Щеня в
августе 1496 г. вновь ходил на "свейских немцев", как называли
русские шведов. Подробностей этого похода источники не сообщают.
Война со Швецией не принесла крупного успеха ни той ни
другой стороне. Обменявшись ударами (шведы летом 1496 г. напали на
Ивангород), стороны в марте 1497 г. заключили мир. Убедившись в том, что
на севере многого добиться пока нельзя, Иван III вновь обратился к борьбе с
Литвой.
Конец 90-х гг. был, несомненно, очень тревожным
временем для Даниила. Причиной тому были отнюдь не воинские заботы. В
1499 г. придворная борьба привела к падению его могущественного дяди —
фактического главы Боярской думы Ивана Юрьевича Патрикеева. В январе
1499 г. он был насильно пострижен в монахи вместе со своим сыном Василием.
Согласно тогдашним представлениям, монашеский постриг был делом необратимым.
Став в ряды "непогребенных мертвецов", как именовали себя монахи,
человек уже не мог вернуться в "мирскую" жизнь.
И как член Боярской думы, и как близкий родственник
пострадавших бояр, Даниил, несомненно, был осведомлен обо всех перипетиях этой
драмы. Вероятно, он сочувствовал павшим. Но важно отметить другое: положение Даниила
при дворе и после опалы на Патрикеевых осталось неизменным. Иван III
по-прежнему видел в нем искусного и преданного воеводу, которому можно было
поручать самые ответственные военные предприятия. Примечательно, что уже весной
1499 г., т. е. через два-три месяца после расправы с Патрикеевыми,
Даниил был назначен одним из четырех воевод, командовавших полками, посланными
на помощь союзнику Ивана III казанскому хану Абдул-Летифу, которому угрожало
нашествие ногайцев (37, 179).
В начале 1500 г. вспыхнула новая война с великим
княжеством Литовским. "Яблоком раздора" и на сей раз послужили
"верховские княжества", а также Северская Украина. Правившие там
князья русского происхождения изъявили желание перейти под власть Ивана III, с
чем, конечно, не мог согласиться великий князь Литовский Александр Казимирович.
Вновь, как и в предыдущей войне с Литвой, общий план
кампании предусматривал боевые действия на трех направлениях — юго-западном,
западном (смоленском) и северо-западном. Даниил Щеня поначалу командовал резервным
войском, стоявшим в Твери. Между тем на смоленском направлении московские рати
перешли в решительное наступление. Вскоре пришла весть о взятии Дорогобужа —
крепости, находившейся в 80 верстах восточнее Смоленска. Честь взятия города
принадлежала московскому воеводе Юрию Захарьевичу. Одновременно отличился и
старший брат Юрия Захарьевича — Яков. Командуя московским войском, посланным в
северские земли на помощь местным князьям, он то и дело присылал вести о
переходе городов и волостей под власть "государя всея Руси".
Даниил хорошо знал эту семью. Братья Захарьевичи —
Яков, Юрий и Василий — были правнуками знаменитого московского боярина Федора
Кошки. Любимец Дмитрия Донского, один из свидетелей его духовной грамоты (завещания),
Федор Кошка стал родоначальником целого ряда московских боярских фамилий.
Внучка Федора Кошки Марья Федоровна была выдана замуж за князя Ярослава Владимировича
— сына героя Куликовской битвы князя Владимира Андреевича Серпуховского. В этом
браке у них родилась дочь Марья, которая впоследствии стала женой великого
князя Василия Темного и матерью "государя всея Руси" Ивана III.
Известно, что старая княгиня Марья Ярославна была, пожалуй, единственным
человеком, который мог заставить Ивана III отказаться от тех или иных
намерений. Лишь после ее кончины он начал жестоко расправляться со своими
родными братьями.
Родственные связи с домом Калиты ставили "Кошкин
род", как называли родословцы потомков Федора Кошки, в особое положение
среди прочей нетитулованной московской знати. Однако дело было не только в
этом. Среди потомков Кошки было немало храбрых воевод, верой и правдой
служивших московскому делу. Подобно их деду, Ивану Федоровичу Кошкину,
славились доблестью и воинским искусством и братья Захарьевичи. Другой
отличительной чертой этого семейства была гордость. Не имея княжеского титула,
Захарьевичи, однако, не считали себя ниже Рюриковичей или Гедиминовичей. Они
всегда готовы были постоять за свою родовую честь в местническом споре, а то и
в рыцарском поединке.
|