В основных чертах это право оставалось
непоколебленным. Юридические устои оказались более архаичными, чем
хозяйственная практика XV в. Но все же жизнь пробивалась сквозь закоснелые
нормы общерусского законодательства. Изменения состояли не столько в каком-либо
«смягчении» холопьего бесправия, приближении несвободных слуг по правовому
положению к основной массе населения, сколько в фиксации и ограничении самих
источников пополнения челяди. Впрочем, все эти новшества законодательства
намечаются как бы пунктиром. Жизнь шла за его пределами. В XIV–XV вв.
положение холопа-страдника сближалось с положением крестьянина в хозяйственной
жизни. Оба они входили в состав населения господской вотчины. К XVI в. в
быту отпочковывается новая категория холопов — «кабальные люди». Эти «служилые
холопы» трудом в хозяйстве феодала погашали проценты («росты») по взятой ими
ссуде. На практике кабальное холопство было не наследственным, а пожизненным
(до смерти феодала). Этот вид зависимости еще не известен Судебнику
1497 г., но именно он в дальнейшем вытеснил «полное холопство», знаменуя
новый шаг к изживанию остатков рабства на Руси.
Если сравнить кодекс Древней Руси — Пространную Правду
с Судебником Ивана III, то явственны будут серьезные изменения, происшедшие в
социально-политической структуре общества. В Пространной Правде четко
прослеживаются следы обычно-правовых общинных институтов (кровной мести, дикой
виры, участия верви в розыске преступника и т. п.). Подобные следы
практически отсутствуют в Судебнике. Это не значит, что в жизни их не было.
Речь идет о том, что их влияние на правовые нормы и организацию
судопроизводства резко упало. Основное внимание в Русской Правде уделялось
штрафам, шедшим первоначально потерпевшему, а затем и в пользу государства, за
различные формы оскорблений, телесные повреждения, кражи (продажи и уроки),
убийство (головничество и вира). Главными фигурами закона были князь,
потерпевший и правонарушитель. Судебник же в первую очередь уделяет внимание
пошлинам за организацию судопроизводства, которые шли теперь не главе
государства, а его администраторам. Одной из причин появления Судебника было
именно расширение судебного аппарата. Составителей Судебника преимущественно
интересует новое в судебной практике. Памятник не касается вовсе штрафов — ни
за оскорбления, ни за драки, ни за кражи, как бы подразумевая, что здесь все
продолжает регламентироваться старым законодательством. Зато об убийстве он
говорит, вводя строжайшую кару — смерть вместо прежней виры (ст. 7–9).
Социальная структура общества ко времени создания
Судебника упростилась. Законы Древней Руси знали смердов, рядовичей, закупов,
изгоев, холопов и простых общинников-людинов. Теперь же законодатель имел дело
только с холопами (ст. 17 и др.), крестьянами (ст. 57) и свободным человеком
вообще. Все формы отношений, вытекающие из договоров займа и найма, передаются
на усмотрение самих сторон и изымаются из ведения великокняжеской власти.
Судебником не исчерпывалось все законодательство.
Нормы церковного суда записаны были в Кормчей и княжеских уставах (Владимира и
Ярослава). Да и Русская Правда все время находилась в поле зрения юристов,
поскольку многие ее нормы сохраняли действенность и использовались в текущем
судопроизводстве. О жизненности института «сочения следа» (по нормам ст. 77
Пространной Правды) даже в XVII в. писал В. Г. Гейман. Большой интерес к
Русской Правде проявился и в том, что ее текст часто переписывался (вместе с
другими законодательными актами) именно в изучаемое время. Так, около 25
списков Пространной Правды датируется XIII–XV вв., причем 15 из них падают
на конец XV в., когда в Москве происходили кодификационные работы. Нормы
важнейшего законодательного памятника Древней Руси интересовали юристов не
только как источник для создания общерусского законодательного кодекса, но и
как материал для практического судопроизводства.
Создание Судебника 1497 г. — заметная веха в
истории русского законодательства. В ряде стран Европы (в том числе в Англии и
Франции) общегосударственных кодексов еще не существовало. Именно поэтому
имперский посол С. Герберштейн, побывавший в начале XVI в. в Москве,
перевел на латинский язык значительную часть Судебника. Он представлял большой
интерес для немецких юристов, составивших только в 1532 г. общегерманский
свод законов.
|