Желая убедиться в том, что Сергий, всего за два дня
прошедший сразу три иерархические ступени, вполне овладел ремеслом священника,
Афанасий поручил ему самому совершить всю литургию. Он успешно выдержал это испытание.
Да и могло ли быть иначе: каждая подробность службы, каждое слово и жест
священника еще с детства были прочно схвачены памятью.
Поставление в священники, несомненно, стало одним из
самых сильных переживаний в жизни Сергия. Нам трудно даже представить то
сложное сплетение мыслей и чувств, которое вызывала литургия у средневекового
человека. Лучше понять Сергия, его состояние в те минуты, когда он совершал
первую в своей жизни литургию, нам поможет небольшое извлечение из статьи Н. В.
Гоголя «Размышления о Божественной литургии». Писатель работал над ней в
1845–1852 годах в пору своих напряженных религиозно-нравственных исканий.
Статья — впрочем, сам автор предпочитал называть ее «книгой» — так и не была
окончена. Некоторые слова пропущены, мысли не везде завершены.
«Для всякого, кто только хочет идти вперед и
становиться лучше, необходимо частое, сколь можно, посещение Божественной
Литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно строит и создает
человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат
полною, непримиримой ненавистью между собой, то сокровенная причина тому есть
Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой небесной любви к брату. А
потому, кто хочет укрепиться в любви, должен, сколько можно чаще,
присутствовать, со страхом, верою и любовию, при священной трапезе любви. И
если он чувствует, что недостоин принимать в уста свои Самого Бога, Который
весь любовь, то хоть быть зрителем, как приобщаются другие, чтоб незаметно,
нечувствительно становиться совершеннее с каждой неделей.
Велико и неисчислимо может быть влияние Божественной
Литургии, если бы человек слушал ее с тем, чтобы вносить в жизнь слышанное.
Всех равно уча, равно действуя на все звенья, от царя до
последнего нищего, всем говорит одно, не одним и тем же языком, всех научает
любви, которая есть связь общества, сокровенная пружина всего стройно
движущегося, пища, жизнь всякого.
Но если Божественная Литургия действует сильно на
присутствующих при совершении ее, тем еще сильнее действует на самого
совершителя или иерея. Если только он благоговейно совершает ее со страхом,
верой и любовью, то уж весь он чист подобно сосудам, которые уже ни на что
потом…; пребывает ли он весь тот день в отправленьи своей многообразной
пастырской обязанности, в семье ли посреди своих домашних, или посреди своих
прихожан, которые суть также семья его, — сам Спаситель в нем вообразится,
и во всех действиях его будет действовать Христос; и в словах его будет
говорить Христос. Будет ли склонять он на примиренье между собой враждующих,
будет ли преклонять на милость сильного к бессильному, или ожесточенного, или
утешать скорбящего, или к терпенью угнетенного, или… — слова его
приобретут силу врачующего елея и будут на всяком месте словами мира и любви» (52,
1475).
Вслед за благодатью священства Сергий получил и сан
игумена. По сравнению с предыдущим этот обряд отличался относительной
простотой. В том же соборе в присутствии своих клириков Афанасий подозвал к
себе Сергия и, прочтя положенные в таких случаях молитвы, трижды перекрестил
его склоненную голову. Новопоставленный, облачившись в игуменскую мантию,
обменялся «поцелуем любви» с присутствовавшими при сем клириками, после чего совершился
«отпуст» — общее заключительное молебствие.
Поставив Сергия в священники и игумены, Афанасий еще
несколько дней удерживал его у себя. Он делился с ним своим богатым знанием
монашеской жизни в Южной Руси и Византии, советовал, как правильно построить
богослужение и весь уклад жизни в маковецкой обители.
Как ни богат был Переяславль святынями и реликвиями,
как ни полезны были для Сергия долгие беседы с владыкой, однако он с тайным
нетерпением ждал того часа, когда сможет отправиться в обратный путь. И вот
настал день, когда, простившись с Афанасием и поцеловав его руку, три инока
вышли за городские ворота.
|