И вот, когда настало время исполнить обет, Алексей
обратился к Сергию. Он хорошо знал многих маковецких иноков и давно приметил
одного из них — Андроника. Как и сам Сергий, тот был по происхождению
горожанином, уроженцем Ростова. Приняв постриг в Троицком монастыре, Андроник
вскоре стал всеобщим любимцем. В сильном, твердом характере этого инока было
нечто близкое самому Алексею — умение привлекать к себе людей, быть «душою»
общего дела. И потому Алексей, по свидетельству Жития Сергия, сказал игумену:
«Прошу от твоеа любве, да даси ми възлюбленнаго ти ученика и мне желаема
Андроника» (9, 378).
Вскоре близ Москвы, на высоком берегу Яузы, застучали
топоры, стали расти постройки новой обители. Главный храм ее был освящен во имя
образа Спаса Нерукотворного. Храмовой иконой стал убранный в золотой оклад
образ Нерукотворного Спаса — копия знаменитой святыни, принесенная Алексеем из
Константинополя. По преданию, эта икона передавала лик Спасителя, чудесным
образом запечатленный на убрусе, который он приложил к лицу. Образ этот долгое
время находился в городе Эдессе, во владениях багдадского халифа, и лишь в 944
году был торжественно перенесен в Константинополь. На Руси Спас Нерукотворный
часто изображался не только на иконах, но и на войсковых стягах-хоругвях.
Даже ручей, протекавший в овраге близ монастыря,
Алексей в память о своих путешествиях в Константинополь повелел назвать Золотым
Рогом. Так называлась бухта, на берегу которой раскинулась столица Византии.
Митрополит обеспечил монастырь всем необходимым. В
обители было установлено «общее житие». Андроник оказался не только опытным
духовным наставником братии, но и сметливым, распорядительным хозяином.
Беспокойство за судьбу первой городской киновии,
ответвившейся от Троицкого монастыря, вскоре заставило Сергия лично отправиться
в Москву. Он осмотрел растущую обитель, долго беседовал с Андроником и наконец,
благословив его, вернулся назад.
Ни в каком другом русском княжестве не наблюдалось в
третьей четверти XIV века такого интенсивного строительства монастырей, как в
Московском. И едва ли не за каждым вторым монастырем стоял митрополит Алексей.
Особое рвение он проявлял в устройстве городских киновий. В Москве —
Андроников, Чудов, Симонов, Алексеевский (Зачатьевский) и, может быть,
Петровский, в Серпухове — Владычный, в Нижнем Новгороде — Благовещенский.
Деятельно принявшись за создание городских монастырей
нового типа, митрополит Алексей в некоторых случаях действовал и без прямого
участия Сергия. В 1362 году на правом берегу речки Нары, неподалеку от ее
впадения в Оку, он основал серпуховской Владычный монастырь (126, 40). Новая
обитель выросла на небольшой возвышенности, среди векового бора. В монастыре
была построена церковь во имя Введения Богородицы во храм.
Посвящение храма объяснялось не только приверженностью
москвичей к Богородичным праздникам. Оно имело и конкретный
историко-мемориальный смысл. На Введение, 21 ноября, чтили память сразу
нескольких умерших в этот день великих князей — Юрия Даниловича Московского
(умер 21 ноября 1325 года), Константина Васильевича Суздальского (умер 21
ноября 1355 года), а также Михаила Ярославича Тверского (умер 22 ноября 1318
года, в «попразднество Введения»), общего предка всех тверских князей того
времени. Праздник Введения был днем скорби, днем поминовения сразу в трех
ведущих русских княжеских домах. Посвятив монастырский храм этому празднику,
Алексей выказал свое почтение ко всем трем княжеским семействам.
По некоторым сведениям, уже через два года после
основания во Владычном монастыре были выстроены каменные здания: храм и
трапезная палата.
В 1360-е годы Алексей основал и еще один, женский
монастырь. Он был устроен на юго-западной окраине Москвы, вблизи Москвы-реки.
Собор новой обители был освящен во имя «святыя Богородица, честнаго ея
Зачатиа». Согласно церковному преданию чудесное зачатие Богородицы ее
престарелыми бездетными родителями Иоакимом и Анной произошло 9 декабря. Сам
архангел Гавриил предсказал супругам рождение дочери.
Любимым детищем митрополита Алексея стал Чудов
монастырь. Участок земли в московском Кремле, на котором были возведены здания
новой обители, принадлежал ордынским баскакам и был подарен митрополиту в 1357
году ханшей Тайдулой за чудесное исцеление. Выстроенная в монастыре церковь
получила необычное посвящение: во имя Чуда архангела Михаила, «иже в Хонех». По
церковному преданию, некогда в Хонех Фригийских язычники решили уничтожить храм
Михаила Архангела и жившего при нем монаха по имени Архип. Они перекрыли
протекавшую поблизости реку, воды которой стали затоплять храм. Но тут
явившийся с небес архангел Михаил ударил жезлом в скалу, и вся вода ушла в
образовавшуюся расселину.
Символическое значение «чуда в Хонех» заключалось в
идее единения светской, княжеской власти, традиционным покровителем которой был
архистратиг Михаил, — и церкви, монашества.
В Чудовом монастыре установилось «общее житие». На
средства митрополита в 1365 году были выстроены каменный храм с приделом во имя
Благовещения, трапезная и каменные погреба. Для обеспечения обители митрополит
передал ей около десятка подмосковных сел. Монастырский собор Алексей «украси
подписию и иконами, и книгами, и сосуды священными и, спроста рещи, всякими
церковными узорочьи» (91, 217).
Около 1370 года Сергий благословил на основание нового
монастыря своего племянника Федора. Сын Стефана родился где-то в середине 30-х
годов XIV века. Мать его рано умерла, а отец ушел в монастырь. Вместе с другим
братом, Климентом, Иван — так звали Федора до пострижения — вырос, по-видимому,
в семье своего дяди Петра Кирилловича. Позднее отец привел его в Троицкий
монастырь, где Иван принял постриг.
Грамотный и умный инок заметно выделялся среди других
братьев. Он получил известность и как одаренный иконописец. Вскоре Федор был
поставлен митрополитом в сан священника. Достигнув 33-летнего возраста — «возраста
Христа», Федор начал думать о создании новой обители.
|