Едигей разжигал у Василия Димитриевича вражду к
Ви-товту, толкал его на военное столкновение, обещал помощь "со стороны
татарского войска. Вместе с тем, видя, что ему удается разжечь в московском
князе вражду, он отправляет тайного посланца к литовскому великому князю и
передает ему: "Ты мне буди друг, а я аз тебе буду друг; а зятя своего
князя Василья Димитреевича Московского познавай, яко желателен бе в чюжiа
пределы вступатися и не своя восхи-щати, и се убо и тебе подвизается ратовати и
твоя пределы возхищати; блюдися убо от него … сребра и злата посылает ко мне и
ко царю, чтобы или аз сам, или царя увещал со всею Ордой пойти ратью на тебя и
пленити и жещи землю твою…".
Едигей добился своего. Ваеилий Димитриевич отправился
походом на Литву и воспользовался при этом татарским отрядом, присланным ему в
помощь. Началась упорная борьба двух князей — литовского и московского. В
результате обе стороны пролили много крови, потеряли много людей, опустошили
города и селения. Выиграли только татары.
Едигей не остановился на этом и решил одним ударом
покончить с московским великим князем. Он отправил вторичное — посольство к
Василию Димитриевичу со словами: "Ведый буди, Василiе, се идеть царь
Булат-Салтан со всею великою Ордою на Витовта, да мстит, колико есть сотворил
земли твоей, ты же воздаждь честь царев".
И на этот раз Едигею удалось коварством достигнуть
нужного результата и отвлечь внимание московского князя от грозящей опасности.
С горечью сообщает летописец, что "князь великы Василiй Дмитреевич не успе
ни мало воиньство собрать". Летопись не жалеет красок при
описании того ужаса, какой испытали русские земли, когда на них неожиданно, как
разбойники и грабители, обрушились татарские войска. Хотя великий князь Василий
Димитриевич за месяц был предупрежден о походе Едигея на Русь, но Едигей сумел
убедить московского великого князя в том, что войска его-направлены против
Литвы.
Опустошив целые районы, татары подошли к окрестностям
Москвы и начали готовиться к осаде столицы. "Сам бо Едигей князь ко граду
Москве не приступайте, ни посылайте, но хотяше зимовати и всячески взяти ю и
гордяше и превъзносяшеея много, и посла во Тверь к великому князю Ивану Михайловичи)
Тферьсковду царевича Булата, да князя Ериклибердея, веля ему часа того быти на
Москву с пушками, и с тюфяки, и с пищалми, и с самострелы". Тверской князь
не пошел на предательство и постарался уклониться от выполнения требований
Едигея. Осада Москвы, однако, не удалась. К Едигею "в то время из Орды
пршдоша от царя Булат-Салтана скоро-посолшщы веляше ему быти у себя во Орде без
всякого по-ждаша", так как там вновь началась "замятия", появился
некий царевич — чингисид, желавший убить Булат-Салтана и захватить ханский
престол. Едигею пришлось снять осаду Москвы и, получив 3000 рублей
выкупа, с войсками вернуться на Волгу.
Восточные источники, как и следовало ожидать, ничего
не говорят о походе 1409 г.
Едигея на Русь, зато под этим годом у них имеется сведение о посольстве из
Золотой Орды к Шахруху в Герат. 1409 г., как известно, важная дата в
истории Средней Азии. Там только что закончились смуты, связанные с борьбой за
"тимурово наследство". В 1409 г. в Самарканд въехал победителем
тимурид Шахрух вместе с своим сыном Улугбеком — внуком Тимура, которому он
передал управление Мавераннахром. По случаю этого важного события в Самарканде
был большой праздник. По словам Абд-ар-Реззака Самарканди, когда Шахрух
вернулся в Герат, к нему прибыли послы от Пулад-хана (Булат-Салтана) и эмира
Идигу бахадура (Едигея). Характерно, что Абд-ар-Реззак Самарканди ставит Едигея
на одну доску с Пулад-ханом и говорит, что они "были обладателями власти в
Дешт-и-Кыпчак и странах узбекских". Шахрух принял
посольство Едигея по всем правилам восточного дипломатического этикета.
Произошел обмен подарками. Золотоордынские послы вручили Шахруху кречетов и
других охотничьих птиц, которые очень ценились при дворах Ирана и Средней Азии,
а Шахрух, в свою очередь, одарил посланников "царственными шапками и
поясами". Богатые подарки он передал также для Пулад-хана и эмира Идигу.
Невидимому, посольство Золотой Орды носило поздравительный характер и ставило
своей задачей установление мирных отношений, прерванных еще со времен Тимура и
Тохтамыша. Как тогда расценивались на Востоке временные успехи Золотой Орды,
видно хотя бы из того факта, что Шахрух предложил послам Булат-Салтана и Едигея
просить в Золотой Орде царевну из чингисидок в жены одному из его сыновей —
мирзе Мухаммеду Джуки бахадуру. Едигей был явно доволен своим
положением и считал себя в зените славы. В этом и сказалась недальновидность
его политики. Он слишком увлекся своими внешними успехами, считая, что вернул
не только земли, подвластные Тохтамышу, но и Хорезм, который отпал от Золотой
Орды еще в начале 60-х годов XIV в., что он ослабил Русь и добился
признания со стороны наиболее крупного государя мусульманского Востока, каким
был в 1409–1410 гг. тимурид Шахрух, сидевший в Герате. Высокомерие Едигея
увеличило и посольство к Пулад-хану, которое в 812 г. х. (=
1409–1410) было отправлено египетским султаном ал-Меликом ан-Насыром Фараджем,
сыном ал-Ме-лика аз-Захыра Беркука.
Успех Золотой Орды был явно показной, так как Русь
крепла, несмотря на трагедию 1409 г., с исключительной быстротой, а
внутри самой Орды не ликвидированы были сепаратистские силы. Феодальная
"замятия" не прекращалась. Хотя главный враг Едигея, Тохтамыш, умер,
но остались его сыновья. Согласно упомянутому выше "Муиззу", у Тохтамыша было от разных жен и наложниц 13 сыновей; наиболее
авторитетный из них, Джелал-ад-дин, известен летописи под именем Зелени-Салтана
Тохтамышевича.
Великий князь московский Василий Димитриевич не пал
духом после коварного нападения Едигея на русские земли и стал готовиться к
отпору. Согласно полученным Едигеем сведениям, в Москве нашли приют
"тохтамышевы дети". Василий Димитриевич явно стремился использовать
этих золото-ордынских царевичей против Едигея и Пулад-хана. Более того,
московский великий князь перестал оказывать золото-ордынским посланцам какие бы
то ни было знаки внимания. По словам Никоновской летописи, Едигей не выдержал
этого-отношения Москвы и не только запросил о сыновьях Тохтамыша, но и сетовал
на дурное обращение Москвы с послами и торговыми людьми Золотой Орды. Летописец
приписывает одному из посланий Едигея, написанному еще в том же 1409 г., следующие
слова: "Послы царевы и гости изо Орды к вам приездять, и вы послов и
гостей на смех подымаете, да еще велика имь обида и истома у вас чинится. Ино
то не добро, а преже сего улус был царев и дръжаву дръжил, и пошлины и послов
царевых чтили, и гостей дръжали без истомы и обиды; и ты бы спросил старцев,
како ся деяло преже сего".
Уже этих слов; приписываемых летописью посланию
Едигея, достаточно, чтобы почувствовать поворот к открытому сопротивлению и
даже наступлению Москвы на Орду. И тем больше чести московскому князю, —
которого можно было не раз упрекнуть за излишнюю осторожность, а иногда и
просто нерешительность, — в том, что он занял наконец решительную позицию
в момент наиболее для себя тяжелый — в год пожаров, опустошений и голода.
На этот раз события сложились для него благоприятно.
"Замятия" в Орде усилилась, сыновья Тохтамыша во главе с
Джелал-ад-дином (Зелени-Салтаном) из Москвы переехали за помощью на Литву, к
Витовту. В 1410 г.
умер, согласно Абд-ар-Реззаку Самарканди, Пулад-хан (Булат-Салтан), и на
золотоордынский престол вступил Тимур-хан, сын Тимур-Кутлуг-хана,
который, по словам Абд-ар-Реззака, выступил против Едигея.
Весьма кратко, но те же сведения по этому вопросу переданы и в летописи:
"Toe же зимы сяде на царство во Орде царь Темирь, и Едигей князь вмале
убежак". Монеты с именем Пулад-хана чеканились с 810
по 816 г.
х. (= 1407–1413). Однако было бы неправильно думать, что он жил и посйе 1410 г., так как
следующий государь Золотой Орды монеты свои чеканил в 813 — 814 г. х. (=
1410–1412). Не исключено, что Едигей после восстания Тимур-хана продолжал
чеканить монеты от имени Пулад-хана. Последний чеканил свои монеты в Сарае
ал-Джедид, Булгаре, Булгар ал-Джедид, Орду Кафе, Азаке ал-Махрус, Ховарезме,
Сарайчук, Хаджи Тархане и Раджане.
|