Александр Невский ч. 6Ярослав вынужден был отправиться на поклон великой
ханше из ставки Батыя. По счастливой случайности (для историков) в далеком
Каракоруме его встретил папский посланник Карпини, который и сообщил некоторые
факты о разыгравшейся там трагедии. Михаил Черниговский незадолго до этого был
казнен в Орде не только из-за нежелания выполнять языческие обряды, обязательные
у монголов. Как и большинство язычников, монголы были довольно терпимыми к разным
верам: и в Сарае, и в Каракоруме у многочисленных рабов и наемников были свои
жрецы и священники. Всюду монголы старались привлечь духовенство на свою
сторону, давая ему определенные льготы (вплоть до освобождения от даней) и
требуя прославления своей власти. Но при этом ханы зорко следили за тем, чтобы
разные верования не позволяли зависимому населению находить точки соприкосновения
для объединения. Особенно настороженно они относились к возможности соединения
западной и восточной церквей. А активность папы Иннокентия IV такую угрозу
делала реальной. Не исключено, что сам Батый донес в Каракорум, что
Ярослав склоняется к поискам компромисса с католиками. Тайные встречи русского
князя с католиками в Каракоруме, видимо, были лишь продолжением тех контактов,
которые ранее устанавливались Михаилом Черниговским и Даниилом Галицким.
Ярослав был отравлен каким-то ядом из богатого арсенала восточной дипломатии:
он умер после собственноручного угощения Туракины, едва выбравшись из
Каракорума. Из скупых и глухих летописных записей не ясно, каким
образом преемником Ярослава на Владимирском великом княжении стал его брат
Святослав, княживший до этого в Суздале: было ли это «избрание» или назначение
Батыем, который в 1243 г.
дал понять, что княжеские столы могут замещаться с его и великого хана
согласия. Все сыновья Ярослава остались на тех уделах, которые ранее были определены
им отцом и утверждены в Сарае. Но вскоре в Орду отправился Андрей Ярославич, а
некоторое время спустя также Александр. Согласно «Житию», Батый выразил недовольство тем, что
к нему, покорителю стольких народов, не едет, несомненно, самый популярный в
это время из князей Северной Руси. «Ты ли един не хощеши покорити ми ся? —
обратился якобы к Александру Батый. — Но аще хощеши соблюсти землю свою, то
приеди скоро ко мне и видиши честь царства моего». Чем могло закончиться
дальнейшее уклонение от поездки в Орду, нетрудно представить, и Александр это
представлял весьма отчетливо. Суздальская Русь была разорена и обескровлена, а
новгородцы и псковичи быстро «загорались» и так же быстро «гасли», уступая
силе. Противостоять натиску с запада и северо-запада Новгородско-Псковская
земля при полном напряжении сил еще могла, у противостояния же Орде никаких
шансов не было. Если относительно Александра ясно, что он был затребован
в Орду, то Андрей, похоже, поехал туда по своей инициативе и едва ли не с
жалобой на то, что Владимирский стол достался дяде. Во всяком случае, новый
великий хан Гуюк не утвердил Святослава в качестве великого князя и вызвал в
Каракорум сыновей Ярослава Андрея и Александра. Решение великого хана несложно понять. Он на Великое
княжение Владимирское утвердил Андрея, а старшему Александру дал другое
«великое княжение» — Киев. Александра сразу сталкивали и с младшим братом, и с
Даниилом Галицким. В Киев он, естественно, не поехал, вернувшись в Новгород после
двухлетних вынужденных унижений и балансирования на крайне непрочном канате дипломатии
без правил. Хронологическая путаница и в русских летописях, и в
восточных, да и западных источниках не позволяет выстроить синхронную цепь
событий от Дальнего Востока до Рима и Германской империи, тем более что
постоянно меняющаяся политическая и дипломатическая обстановка на всем этом
огромном пространстве определяла замыслы и поведение государственных и
религиозных деятелей всех больших и малых стран и племен. В летописях XV в.
появляется .особая «Повесть об убиении Батыя» в Венгрии в 1248 г. Видимо, в основе ее
лежали предания, сохранявшиеся в Подунавье и Прикарпатье после похода Батыя
1241—1242 гг. (в чехо-моравской традиции часто встречаются даты, на 6 лет
расходящиеся с преобладавшей на Руси константинопольской космической эрой).
Но в этих летописях (и у Татищева) после 1248 г. место Батыя занимает его старший сын
Сартак, тогда как Батый возглавлял улус до 1255 г. (он умер в 48 лет).
Но весьма вероятно, что в те же годы, когда Александр и Андрей ездили в ставку
великого хана, Батыя в Сарае не было и дела должен был вести молодой Сартак. По сведениям восточных источников, Батый, долго уклонявшийся
от участия в курултае по выборам нового каана, вынужден был отправиться на избрание
в качестве такового Гуюка. Но двигался он медленно, очевидно сговариваясь с
реальными и потенциальными союзниками. Гуюк был избран без его участия (и,
видимо, с нарушением традиции). Более того, по-видимому, Батый все еще
находился вдали от Сарая, когда в 1248 г. Гуюк скончался и власть перешла к
великой ханше Огул-Гамиш, как и Туракина, враждебно относившейся к Батыю. А
тем временем и на западе возникли угрозы господству татаро-монголов. |
| |