Пятница, 27.08.2021, 05:52
История Московского княжества
в лицах и биографиях
Меню сайта

Иван III ч. 7

 «Зла бегаючи, добра не постигнута, горести дымные не терпев, тепла не видати», — писал когда-то русский мудрец Даниил Заточник. Тревожной была зима 6988 (1479/80) г. В Новгороде открылся заговор во главе с архиепископом Феофилом. Ливонские немцы в очередной раз напали на Псков. Ползли тяжелые слухи о новом нашествии хана Ах-мата. Мятежные князья двинулись со своими полками к ли­товской границе — король Казимир им поможет...
Иван Васильевич сделал все, чтобы миром избежать кро­вопролития, помириться с братьями. Он им обещал проще­ние. Он им обещал прибавку к их уделам. Одного только не обещал — возвращения к старым порядкам удельного владе­ния. Русская земля, которая теперь собирается под его властью, — это не система уделов, не коллективное владение Калитичей. Единое Отечество, Российское государство... Здесь не применимы старые нормы княжеских духовных и договорных грамот...
Идет Ахмат. Орда собирает все силы, чтобы дать реши­тельный бой новым русским порядкам. Это — не набег. Это — нашествие, которого Русь не видела со времен Тохтамыша. «Со царем вся Орда, и братаничь его царь Касым, да 6 сынов царевых, и бесчисленное множество татар с ними». У Ахмата — договор с королем Казимиром о совместном вы­ступлении. Ахмат знает о мятеже братьев.
Ахмату не нужны подарки — обычное средство в перего­ворах с ханом. «Тешь великую» не принимает ни он, ни рядца (советник его) Темир. «Не того деля на семо (сюда) пришел, — объясняет хан русскому послу Ивану Федоровичу Товаркову, — пришел яз Ивана деля, а за его неправду: что ко мне не идет, а мне челом не бьет, а выхода (дани) мне не дает девятой год. Приидет ко мне Иван сам... ино как будет пригоже, так его пожалую». «Царево слово таково: "Нолны (пусть) Иван будет сам у него и у царева стремени"», — поясняет Товаркову Темир. Не частные уступ­ки, а полное подчинение — вот чего требует хан.
В исторической литературе (и в учебниках, и в общих курсах) событиям лета—осени 1480 г., «стоянию» на Оке и на Угре уделяется гораздо меньше внимания, чем, напри­мер, Куликовской битве или эксцессам Ивана IV. «Орда па­дала сама собой от разделения, усобиц, и стоило только воспользоваться этим разделением и усобицами, чтобы так называемое татарское иго исчезло без больших усилий со стороны Москвы», — писал крупнейший русский историк С.М.Соловьев.
Другими глазами смотрели на эти события современники. «Князь же великий... нача помощи просити у Всемилостивого Спаса и у Пречистые Его Матери... бьючи челом матери своей и митрополиту Геронтию и Васьяну, архиепископу Ро­стовскому... и прочим владыкам и затворникам, чтобы моли­ли Бога за него и все православное христианство, укротил бы Бог гнев царев, заступил бы Бог Русскую землю от безбожно­го царя Ахмата». «Мати же его, великая княгиня Марфа, благославляет сына своего... и отец его, митрополит Геронтий, и архиепископ Вассиан, и владыка Прохор, и вси... вла­дыки, и затворники... вспоминаяся евангельское слово...: «по­добает ти, государю, положити душу свою за люди своя». В словах летописца — дыхание смертельной угрозы, нависшей над Русской землей, над только еще складывающимся госу­дарством.
Звездный час, час решающего выбора, от которого зави­сит все будущее.
Капитуляция перед Ахматом? Отступление в глубь стра­ны? Решительное наступление через Оку?
Позорный мир, возвращающий ко временам первых золотоордынских ханов и трепещущих перед ними русских князей... Отказ от всего, что сделано на Руси со времен Дмитрия Донского, особенно в последние годы, когда из ве­ликого княжества сформировалось государство... Приходил ли такой вариант в голову великому князю? Он предложил Ахмату мир, прислал ему подарки — но не знаки покорнос­ти. Мир, но не подчинение. Он не выполнил ни одного тре­бования Ахмата. Ни сам не поехал «бить челом» у стремени «царя» («Жалую его добре, чтоб сам приехав бил чолом, как отцы его в нашим отцем ездили в Орду», — предлагал Ах­мат.) Ни сына своего не прислал, ни брата. Ни даже прият­ного хану и его рядцам посла Никифора Басенкова... Не­вольно возникает вопрос: хотел ли Иван Васильевич мира с Ахматом? Всерьез ли он вел переговоры?
Отступление от Оки и Угры предлагают некоторые со­ветники, видавшие виды старые слуги отца. Это открывает татарам путь к Москве. Можно надеяться, что Кремль усто­ит, как при Егидее и Улу-Мухаммеде. Но вся страна, как и при тех нашествиях, на сотни верст будет разорена дотла. И опять с городов-пепелищ потянутся десятки тысяч пленни­ков — рабов на восточные рынки... Для этого ли создавалось Государство? «Подобает ти, государю, положити душу свою за люди своя...».
Перейти Оку и Угру, повторив подвиг славного прадеда. Ударить на татар. Дать им генеральное сражение... Одним ударом покончить с Ахматом... А что если сражение закон­чится иначе? На поле боя всего предвидеть нельзя. Многое, очень многое зависит от воли случая. Предоставить воле случая судьбу Отечества? «Душу свою за люди своя...». Ку­ликовская битва — вечная слава. Слава — но не освобожде­ние. Десятки тысяч убитых, поле, покрытое трупами. Обесси­ленное войско. Обескровленная страна. И Тохтамыш вступа­ет в Москву, и все начинается сначала. Победа в сражении — еще не победа в войне. Сотни лет спустя это поймет великий, бессмертный Кутузов.
«Тако же убо ныне поревнуеши своему прародителю, ве­ликому и достойному хвалы Дмитрию. Такое же потщися избавити стадо Христово от мысленного волка», — призыва­ет великого князя архиепископ Вассиан.







 

Copyright historys.ru © 2021