Максим Грек ч. 14Только в последующее время, когда сам Максим остался в
памяти народа как богоугодный страдалец за правду, его сочинения переписывались
и пользовались уважением между русскими книжниками. Но они не могли укрыться от
среды, окружавшей двор и высшее духовенство. Неудивительно, что с таким
направлением Максим навлек на себя преследования от власти.
Обыкновенно признают, что великий князь Василий
возненавидел его за то, что он не одобрял его решимости развестись с Соломонией
и жениться на другой жене. Быть может, и вероятно, это было одной из причин
гонения, но Максим должен был раздражить против себя как великого князя, так и
многих московских начальных людей, духовных и светских, той ролью обличителя, которую
он взял на себя из подражания Савонароле.
В феврале 1525 года Максим Грек был притянут к
следственному делу политического характера. Его обвиняли в сношениях с
опальными людьми: Иваном Беклемишевым-Берсенем и Федором Жареным. Первый был
прежде любимцем великого князя и навлек на себя гнев его тем, что советовал ему
не воевать, а жить в мире с соседями. Такое миролюбивое направление было совершенно
в духе Максима, который и в своем послании государю советовал не внимать речам
тех, которые будут подстрекать его на войну, а хранить мир со всеми.
Видно, что Берсеня с Максимом соединяла одинаковость
убеждений. Максимов келейник показал, что к Максиму ходили многие лица,
толковали с ним об исправлении книг, но беседовали с ним при всех: а когда
приходил Берсень, то Максим высылал всех вон и долго сидел с Берсенем один на
один. Максим на допросе высказал меньшую твердость, чем можно было ожидать по
его писаниям; он сообщил о всем, что говорил с ним Берсень, как порицал влияние
матери великого князя, Софьи, как скорбел о том, что великий князь не слушает
никаких советов; как жаловался, что великий князь отнял у него двор в городе;
как упрекал великого князя за то, что ведет со всеми войну и держит землю в
нестроении.
На этом допросе Максим говорил: «То, что у меня на
сердце, о том я ни от кого не слыхал и ни с кем не говаривал; а только держал
себе в сердце такую думу: идет государь в церковь, а за ним идут вдовы и
плачут, а их бьют! Я молил Бога за государя и просил, чтобы Бог положил ему на
сердце и показал над ним свою милость». Максим этими сообщениями повредил
Берсеню: последний сначала запирался, потом во всем сознался. Берсеня и дьяка
Жареного казнили, а Максима снова притянули к следствию по другим делам: его
обвиняли в сношении с турецким послом Скиндером; он знал похвальбы турецкого посла,
знал, что этот посол грозил Москве нападением турок; Максима даже обвиняли в
писании грамоты в Турцию с целью поднять турок на Русь. Его уличали в том, что
он называл великого князя Василия гонителем и мучителем, порицал за то, что
Василий предал землю свою татарскому хану на расхищение, и предсказывал, что
если на Москву пойдут турки, то московский государь из трусости обяжется или
платить дань, или убежит.
|
| |