Сергий Радонежский ч. 10Правда, расчеты Киприана на
поддержку Сергия Радонежского и Федора Симоновского оказались преувеличенными.
В послании, датированном 23 июня 1378
г., Киприан осыпал их упреками за то, что они не
заступились за него, когда он по приезде в Москву был по велению великого князя
арестован, ограблен и выслан из столицы. «Вы же, иже мира отреклися есте и иже
в мирЬ, и живете единому богу, како толику злобу видивъ, умолчали есте?» —
вопрошал потрясенный случившимся Киприан и продолжал: «Аще хощете добра души
князя великого и всей отчинЬ его, почто умолчали есте? Растерзали бы есте
одежи своя, глаголали бы есте предъ цари не стыдяся: аще быша васъ послушали,
добро бы; аще быша васъ убили, и вы святи... Не вЬсте ли писание, глаголющее,
яко аще плотьскыхъ родитель клятва на чада чадомъ падаеть, колми паче духовныхъ
отець клятва, и та сама основания подвиже[ть] и пагуби предаеть?» Киприан упрекал Сергия и Федора как
духовников великого князя, которые должны были наставлять и поучать своего
духовного сына, но этого не делали. В момент решительного столкновения между
московским великим князем и поставленным в Константинополе митрополитом у них
не хватило мужества заступиться за своего духовного владыку и осудить владыку
светского, но своей принципиальной линии Сергий (в отличие от Федора) не
изменил, через несколько месяцев поручившись за Дионисия. Как объяснить, что первоначально
при назначении Киприана Сергий поддержал не его, а Алексея, но после смерти
Алексея оказался на стороне неугодного великому князю Дмитрию Киприана? Логику
поведения троицкого игумена можно понять. После поставления Киприана Сергий
поддержал Алексея, поскольку ратовал за единство митрополии всея Руси и
назначение Киприана расценивал, скорее всего, как не вполне законное, ибо
митрополичья кафедра не была вакантной, ее продолжал занимать Алексей. По кончине Алексея Киприан стал
олицетворять единство Русской митрополии, а возведение на кафедру Митяя, во-первых,
нарушало постановление патриарха Филофея 1375 г., во-вторых, грозило если не формальным,
то по меньшей мере фактическим расколом митрополии всея Руси. Окончательный распад Русской
митрополии и произошел через несколько десятилетий, но уже в 1378 г. дальновидным
деятелям была ясна дилемма: или стремиться удержать единство, а значит,
сохранить идеологический, политический и в какой-то мере хозяйственный
потенциал православной церковной организации в Восточной Европе, ослабить ее
зависимость от светской власти, или, наоборот, целиком перейти под ее
покровительство, идти по пути создания национальных церквей. Сергий выбрал путь единства Русской
митрополии, поставив церковное выше светского. Поэтому он должен был разойтись
с великим князем, хотя в 1378
г. еще не отваживался на открытую поддержку Киприана. К 1378 г. относится еще одно
событие, которое, как и другие эпизоды биографии троицкого игумена, в Житии не
имеет точной даты, а в литературе., как правило, связывалось с Куликовской
битвой. Речь идет о приезде в Троицкий монастырь великого князя Дмитрия и о его
беседе с Сергием. Вот это житийное повествование,
цитируемое по древнейшей, I Пахомиевской редакции: «О побЬжении татаръ и иже на
ДубенкЬ о монастыри. НЬкогда же приде князь великий в монастырь къ преподобному
Сергиу и рече ему: «Отче, велиа печаль обдержит мя. Слышах бо, яко Мамай
въздвиже всю Орду и идет на Русскую землю, хотя разорите церквы, их же Христос
кровию своею искупи. ТЬм же, отче святыи, помоли бога о том, яко сия печаль
обща всЬм християном есть». Преподобный же отвЬща: «Иди противу их и, богу помогающу
ти, побЬдиши, и здравъ съ вой своими възвратишися, токмо не малодушьствуи».
Князь же отвЬща: «Аще убо бог поможет ми молитвами твоими, то пришед поставлю
церковь въ имя пречистыа владычица нашя богородица честнаго еа Успениа и монастырь
съставлю общаго житиа». Слышанно же бысть, яко Мамай идет с татары с великою
силою. Князь же, събравъ воя, изыде
противу их, и бысть по пророчьству святого Сергиа, и побЬдивь, татары прогна, и
сам здравъ съ вой своими възвратися. И тако моливь святого Сергиа обрЬсти мЬсто
подобно, иде же цръковь сътворити. И тако обрЬтше мЬсто подобно, призва же
княза великаго, и основаста церковь, иже и вскорЬ сътворше церковь красну во
имя пречистыа на ДубенкЬ, и съставишя обще житие. Постави же единого от ученикъ
своих игумена в том монастыри, сам же пакы възвратися въ свои ему монастырь». Этот рассказ был существенно
пополнен Пахомием Сербом в III редакции Жития Сергия. Источником дополнений
послужила т. н. Пространная летописная Повесть о Куликовской битве,
восходившая к митрополичьему своду 1423 года. В III редакции Жития соответствующий
раздел получил иной заголовок: «О побЬдЬ великого князя Дмитриа над безбожныя
агаряны» и воспринимался уже как рассказ о событиях 1380 года. В начале XVI в.
в Сказании о Мамаевом побоище описание свидания Дмитрия Ивановича с Сергием
пополнилось красочными подробностями, все это и стало достоянием исторической
науки. Между тем воспроизведенный выше текст самого раннего повествования об
этом свидании дает основание связывать его не с нападением Мамая в 1380 г., а с иными событиями. При великом князе Дмитрии Ивановиче
был двумя годами раньше момент, когда ордынский правитель предпринял большой
поход «на Русскую землю». Слова «въздвиже всю Орду» в Житии больше
соответствуют событиям 1378 г.,
поскольку в 1380 г.
Мамай собрал силы не только Орды, но и ее союзников. К тому же в 1380 г. московский князь
ожидал нападения со стороны не только Орды, но и Литвы, в беседе же Дмитрия с
Сергием упоминается лишь один враг — Мамай.
|
| |