Даниил Московский ч. 6Даниил Александрович принял
приглашение Новгорода, но сам в силу не известных нам причин туда не поехал, а
послал своего сына Ивана. Это самое раннее известие о политической деятельности
Ивана — будущего Ивана Даниловича Калиты. Следует отметить, что в Новгород
был отправлен не старший сын Даниила Юрий, а его второй сын — Иван.
По-видимому, важные обстоятельства заставляли Даниила оставаться в
Северо-Восточной Руси, не ехать в Новгород и не отпускать туда старшего сына.
Возможно, эти обстоятельства знал Скорень и хотел их изложить. После слов: «А
сам князь Данилии» он оставил чистое место в две строки, но так и не заполнил
его. То, чего не дописал Скорень,
отчасти раскрывает одна договорная грамота, заключенная между Тверью и Новгородом.
Обращаясь к новгородскому архиепископу Клименту, тверской князь Михаил
Ярославич писал в этой грамоте: «То ти, отьче, повъдаю: съ братомь своимь съ
старЬишимь съ Даниломь одинъ еемь и съ Иваномь; а дьти твои, посадникъ, и
тысяцьскыи, и весь Новъгородъ на томь цъловали ко мнб крьстъ: аже будеть тягота
мнЬ от Андрья, или от татарина, или от иного кого, вамъ потянути со мною, а не
отступити вы ся мене ни вь которое же веремя». Из текста новгородско-тверского
докончания следует, что к моменту его заключения уже существовал союз Твери и
Москвы, причем тверской князь признавал московского князя «братомь...
старъишимь». Это прямое свидетельство грамоты о политическом старшинстве
Даниила подтверждает вывод, сделанный на основании записи Скореня о главенствующей
роли московского князя по меньшей мере в московско-тверском союзе. Союз этот
был направлен против великого князя Андрея Александровича, причем союзники (не
только Тверь с Москвой, но и Новгород Великий) опасались военных действий как
со стороны владимирского князя, так и со стороны татар, очевидно, поддерживавших
Андрея. К какому времени относится
заключение рассматриваемого договора между Тверью и Новгородом? Ясно, что
соглашение было составлено до лета — осени 1300 г., когда на съезде
князей в Дмитрове Михаил Тверской поссорился с Иваном Переяславским и вступил в
союз с великим князем Андреем Александровичем. С другой стороны, упоминание в
новгородско-тверской грамоте московского князя следует объяснять тем, что
Даниил Александрович был признан новгородцами своим князем. А это произошло, как
засвидетельствовал дьякон Скорень, в 1296 г. Еще одна деталь новгородско-тверского
докончания позволяет сузить его датировку до нескольких месяцев. Тверской князь
утверждал в грамоте, что он «одинъ есмь» не только с московским князем, но «и
съ Иваномь». Все исследователи, анализировавшие данную грамоту, считали, что
упомянутый в ней Иван — это князь Иван Дмитриевич Переяславский. Однако правивший в Переяславле Иван
был суверенным князем, а потому должен был бы как-то титуловаться в грамоте,
если речь шла о нем. Но в новгородско-тверском соглашении Иван не назван ни
«князем», ни «старшим братом» тверского князя, ни просто «братом», даже не
«молодшим братом». Очевидно, Иван, с которым был «одинъ» Михаил Тверской, не
являлся суверенным князем. В таком случае в Иване рассматриваемого докончания
нельзя видеть самостоятельного князя Ивана Переяславского. Заявляя в договоре с Новгородом о
своем единстве с Даниилом Московским и Иваном, тверской князь под последним
разумел, очевидно, княжившего в Новгороде сына Даниила, малолетнего княжича
Ивана, правителя несамостоятельного, целиком зависевшего от своего отца, а
потому никак и не титулованного в официальном новгородско-тверском соглашении.
Как было выяснено при рассмотрении записи Скореня, маленький Иван Калита
прибыл в Новгород между 1 сентября 1296 г. и 27 февраля 1297 г., возможно, к ноябрю 1296 г. Очевидно, соглашение
между Михаилом Ярославичем Тверским и Новгородом Великим было заключено или в
это же время, или несколько позднее. Высказанное в соглашении опасение
относительно возможных военных действий против Твери, Москвы и Новгорода
великого князя Андрея и татар подсказывает, что или Андрей Александрович,
недовольный результатами общекняжеского съезда летом 1296 г. во Владимире,
отправился в Орду за военной помощью, чтобы смирить строптивых князей, или,
узнав о враждебных действиях новгородцев и о поддержке, оказанной им Даниилом
Московским и Михаилом Тверским, поспешил в Сарай, чтобы посредством ордынской
силы восстановить прежний порядок вещей. Во всяком случае Лаврентьевская
летопись сохранила известие о том, что «приде Андрьи князь ис Тотаръ и совокупи
вой, и хоть ити на Переяславль ратью, да от Переяславля к МосквЬ и ко Тфьри.
Слышав же князь Михаило Тфьрьскии и Данило Московьскии князь и совокупивъ вой,
и пришедше и стаста близь Юрьева на полчищи, АндрЬи в Володимери. И тако не
даста пойти Андрью на Переяславль, бяшеть Иоан князь сынъ Дмитриевъ ида в
Ворду, приказалъ Михаилу князю блюсти отчины своее и Переяславля. И замало бою
не бысть промежи ими, и взяша миръ и поидоша во своя си». Возвращение великого князя Андрея
Александровича из Орды датируется Лаврентьевской летописью временем с 1 марта 1296 г. по 28 февраля 1297 г. Лаврентьевская
летопись сообщает о некоторых фактах, имевших место в отсутствие Андрея.
Выясняется, что в Орду отправился и переяславский князь Иван Дмитриевич.
Летопись не говорит, в какую именно Орду поехал князь Иван, но, если судить по
предыдущим поездкам его отца и ориентации союзников Ивана, эта Орда была ордою
Ногая.
|
| |