Максим Грек ч. 5Василий принял Максима и его товарищей очень радушно,
и ничто, по-видимому, не могло лишить пришельцев надежды возвратиться в
отечество, когда они исполнят свое поручение. Говорят, что Максим, увидавши
великокняжескую библиотеку, удивился изобилию в ней рукописей и сказал, что
такого богатства нет ни в Греции, ни в Италии, где латинский фанатизм истребил
многие творения греческих богословов: быть может, в этих словах было несколько
преувеличения, по свойственной грекам изысканной вежливости.
Максим приступил к делу перевода Толковой Псалтыри;
так как он по-русски еще не знал, то ему дали в помощники двух образованных
русских людей: один был знакомый нам толмач Димитрий Герасимов, другой —
Власий, исправлявший прежде того дипломатические поручения. Оба знали
по-латыни, и Максим переводил им с греческого на латинский, а они писали
по-славянски. Для письма приставлены были к ним иноки Сергиевой Лавры: Силуан и
Михаил Медоварцев.
Через полтора года Максим окончил свой труд; кроме
того, перевел несколько толкований на Деяния Апостольские и представил свою
работу великому князю с посланием, в котором излагал свой взгляд и правила,
которыми руководствовался. Затем он просил отпустить его на Афон вместе со
своими спутниками. Василий Иванович отпустил спутников, пославши с ними и богатую
милостыню на Афон, но Максима удержал для новых ученых трудов. Не так легко
было иностранцу выбраться из Москвы, как въехать в нее, если этого иностранца
считали полезным в московской земле или почему-либо опасным для нее по
возвращении его домой.
С этих пор судьба Максима, против его воли, стала
принадлежать русскому миру. Он продолжал заниматься переводами разных сочинений
и составлял объяснения разных недоразумений, относившихся к смыслу священных
книг и богослужебных обрядов; например, объяснял, что слова в конце Иоаннова
Евангелия о невместимости в целом мире книг, в которых были бы подробно
изложены деяния Иисуса Христа, следует понимать не буквально, а в смысле
преувеличения; объяснял, что в ектенье о свышнем мире не следует понимать мира
ангельского, но должно понимать мир в смысле спокойствия и т.п.
Научившись достаточно по-русски, он принялся за
исправление разных неправильностей, замеченных им в богослужебных книгах. Это
уже было дело не безопасное, так как русские держались упорно буквы и
противопоставляли Максиму такой довод: «Ты своим исправлением досаждаешь
воссиявшим в нашей земле преподобным чудотворцам; они в таком виде священными
книгами благоугодили Богу и прославились от Него святостью и
чудотворением». — «Не я, — говорил им Максим, — а блаженный
Павел научит вас: каждому дается явление Духа в пользу; тому слово премудрости,
тому вера, тому дар исцеления, тому пророчество, действие сил, а тому языки;
все же это дарует один и тот же Дух. Видите, не всякому даются все духовные
дарования; святым чудотворцам русским, за их смиренномудрие, кротость и святую
жизнь, дан дар исцелять, творить чудеса, но дара языков и сказания они не принимали
свыше; иному же, как мне, хотя и грешен паче всех земнородных, дано разуметь
языки и сказание (дар выражения), и потому не удивляйтесь, если я исправляю описки,
которые утаились от них».
|
| |