Иван III ч. 6Ночь на 5 апреля 1473 г. «Загореся внутри
города на Москве, у церкви Рождества Святые Богородицы...». Всю ночь бушует
пожар в Кремле. Сгорает митрополичий двор, двор князя Бориса Волоцкого,
городские житницы, житничный двор самого великого князя. Великий князь
бросается тушить пожар — ему едва удается отстоять свой «большой двор».
Обливаясь слезами, служит митрополит Филипп молебен у гроба святого Петра.
Великий князь понимает его скорбь по-своему. «Отче господине, — ласково обращается
он к старику. — Не скорби — так Богу изволившу. А что двор твой погорел — аз
ти колико хочешь хором дам...». Но не помогли слова утешения — «почат бо
слабети рука ему, тако и нога». Инсульт — определили бы теперешние врачи. Умер
митрополит Филипп, ушел верный, мудрый друг. С новым митрополитом Геронтием
отношения сложились совсем по-другому. Вчерашний епископ Коломенский оказался
жестким, непримиримым сторонником церковной независимости. Начались конфликты.
Симфония нарушилась. Март 1475 г. В Москву
возвращается Семен Иванович Толбузин, русский посол, ездивший в Венецию и
Милан. Россия теперь уже не княжество. Все чаще ездят наши послы в Западную
Европу, все большее внимание уделяют наше£ стране иностранные дипломаты.
Русское государство — сила а с силой считаются во все века. Свою задачу посол
выполнил — привез из Италии «мастера муроля» и пушечника, талантливого
инженера, архитектора и литейщика Аристотеля Фиоровенти. Впервые за триста лет
приоткрылось «окно в Европу» — на Россию пролился свет итальянского Возрождения.
Быстро стал возводиться новый Успенский собор — патрональная святыня всей
Русской земли. Великий князь уделяет большое
внимание украшению своей столицы. Его интересует все, что связано со строительством.
Его летописец подробно описывает все стадии постройки нового собора. Еще
митрополит Филипп начал строить его. Но недостроенный собор рухнул. Теперь Фиоровенти
все делает по-новому. Европейская строительная технология быстро усваивается на
Руси. И потянулись в Москву из итальянских
и немецких городов мастера, искусные на все руки, и врачи, и художники, и даже
игрец на органе. Осень 1475 г. Только что потушив
очередной пожар в Кремле, великий князь с большой свитой и войском едет в свою
отчину — Великий Новгород. Его позвали сами новгородцы: «призвали на тые
управы, что на них насилья держат, как посадники и великие бояре, никому их
судити не моги, тии насильники творили...». Это — не военная экспедиция:
государь Всея Руси едет осуществлять свое главное право и обязанность — судить
суд и восстанавливать правду. Медленно движется великокняжеский
поезд. На каждом стану его встречают новгородские бояре. Встречают и жалобники.
Как было не жаловаться: сам степенный посадник Василий Онаньин, наехав с
другими боярами и «многими людьми» на две улицы Славенского конца, «людей
перебили и переграбили, животов людских на тысячю рублей взяли, а людей многих
до смерти перебили...». Побежденные на Шелони бояре не хотят признать своего
поражения. В Новгороде кипит междоусобная борьба, пышным цветом цветет боярское
своеволие... «Хощет бо ми ся обиденым управу
дати», заявляет великий князь. И в воскресенье, 26 ноября, обидящие и
обиден-ные «все стали перед великим князем на Городище». Хорошо известная в
средневековой Европе процедура суда — гласного, устного, состязательного.
Правда, во Франции и Италии его уже вытеснило римское право. Старый суд остался
только в Англии (чем англичане очень гордились). Остался он и в России. Вопрос истцу, вопрос ответчику.
Показания свидетелей. И вердикт судьи — великого князя: «Жалобников оправил, а
тех всех, кои находили, и били, и грабили, обвинил». И «велел князь великий
Василья Онаньина» и еще трех бояр «поимати» — взять под стражу и отправить в
Москву. Такое с посадником и с боярами случилось впервые. Не зря звали великого
князя новгородцы — он нашел управу на их обидчиков. Идея справедливого
государя находит свое предметное воплощение. Еще два года боярская республика
судорожно цепляется за жизнь. Но у истории свои законы. «Вольные» города Средневековья
или сами превращались в монархии, как Милан и Флоренция, или входили в состав
национальных централизованных государств. Новое время — новая жизнь. И в
январе 1478
г.
замолкает новгородское вече. Новгородцы целуют крест государю Всея Руси.
Вечевой колокол едет в Москву. На одной из площадей Кремля он — вместе с
колоколами других русских городов. Время розни кончилось. Все колокола теперь
дружно отбивают новое время — время единой Российской державы. Победа на Шелони, подтвержденная
январским крестоцелованием, это не победа Москвы над Новгородом. Это — победа
России. Победа государства над уделами. Победа единства Руси над феодальной
анархией. Да, это большая победа. Но
полуразрушенная удельная N система еще живет. Ее носители — в самой московской
княжеской семье. Князья углицкий Андрей и волоцкий Борис верны своему
пониманию «старины». «Старина» их — союз князей Московского дома, потомков
Ивана Калиты. Признавая старшинство великого князя, каждый — полноправный
господин в своем княжестве. Великий князь обязан с ними считаться, делиться с
ними своими «примыслами». В глазах князей — Великий Новгород тоже «примысел»,
только очень большой, а все Русское государство — очень большое великое
княжество. Они, Калитичи, требуют своей доли. Зимним днем 1480 г. они поднимают мятеж.
|
| |