|
Автор Пашуто В.П. Александр Невский. – М., 1974.
В
Переяславской отчине
Александр родился в Переяславле Залесском. При его
прадеде Юрии Долгоруком этот город впервые упомянут в летописи, да, вероятно,
тогда же и возведен. К тому времени, когда Ярослав Всеволодович, отец князя
Александра, вступил в Переяславль как вассал и союзник великого князя
Владимиро-Суздальской земли, она приобрела славу наиболее значительного
княжества на Руси.
Земля эта больше Англии. Она простиралась от Нижнего
Новгорода до Твери на Волге; до Гороховца, Можайска и Коломны — на юге;
включала Устюг и Белоозеро на севере. Ее границы соприкасались с Рязанским,
Черниговским, Смоленским княжествами и особенно широко с Новгородской боярской
республикой. Через новгородские земли тянулась северная часть древнего
Волжского торгового пути на Каспий, Кавказ и арабский Восток. Тремя глубокими
клиньями вдавались владения влади-миро-суздальских князей в Новгородскую Русь.
Эти клинья как бы свидетельствовали о притязаниях суздальских князей на — богатую
боярскую соседку: на северное Подвинье, на Прионежье и на Торжок.
На востоке суздальская власть охватывала
волжско-камские земли, где собиралась медовая дань и паслись княжеские табуны,
с северных подвинских земель шли в княжую сокровищницу дорогие собольи и куньи
меха... Простонародных мехов, вроде медвежьего, хватало и в своем краю.
Владимиро-суздальские князья зарились на всю Русь, что
раскинулась от причерноморских степей до побережья Ледовитого океана, от Двины
и Дуная до Волги, с огромным по тем временам населением в шесть миллионов
человек.
Борьба не только за Новгород, а и за Киев, и связанные
с ним земли Южной Руси составляла цель честолюбивых устремлений суздальских
князей. Им противостояли князья черниговские и галицко-волынские. Правда, в Киеве,
древней столице страны, по-прежнему сидел князь, там пребывал и митрополит,
глава церкви. Но реальная власть была уже в руках местных князей, бояр,
епископов, игуменов монастырей. Распри князей несли разорение крестьянству и
городам. Они продолжались даже тогда, когда внешние враги угрожали Русской
земле. Усобицы ослабляли военную мощь Руси и затруд няли борьбу народа за
независимость.
О виновниках этих войн — князьях с глубокой горечью
писал автор бессмертного «Слова о полку Игореве»:
Рекоста бо брат брату:
«Се мое, а то мое же».
И начяша князи про малое
«се великое» молвити,
а сами на себе крамолу ковати,
а погании со всех стран прихождаху с победами
на землю Рускую.
Столицей суздальских князей был город
Владимир-на-Клязьме. Здесь проживал великий князь, которому должны были
повиноваться другие менее богатые князья этой земли. Всего в ней насчитывалось
тогда девять княжений.
Переяславское княжество в ту пору процветало. Власть
князя Ярослава Всеволодовича распространялась на Дмитров, Тверь, Зубцов,
Коснятин, Нерехту, Кашин и некоторые новоторжские и волоколамские волости.
Переяславль, укрепленный при Всеволоде, превратился из
опорного пункта на новгородском пути в стольный город одного из девяти
владимиро-суздальских княжеств. Он относился к числу красивейших городов не по
обилию своих сооружений, а по той чуткой художественной гармонии, с которой
суровая крепость — простая, ритмично прорезанная башнями стена — вписывалась в
окрестный пейзаж: зелень холмов, водную гладь озера Клещино и реки Трубеж.
Почти на два с половиной километра протянулось кольцо земляного вала. На
широком шестиметровом гребне его высились рубленые стены с башнями над
воротами. Это была одна из самых мощных крепостей на Руси. Вал был усилен рвом.
Ров наполнен водой. Переяславцы, тесно связанные с владимирцами, имели «едино
сердце» со стольным городом во всех спорах за единство Суздальского края. Они
умели с выгодой торговать. Сюда приходили сотни новгородских, десятки
смоленских и иных купцов.
Тридцатилетнего Ярослава (он родился в 1191 году) с
детства судьба бросала по чужим княжествам. Это был человек, воспитанный в духе
суздальского единодержавия своего отца Всеволода Большое Гнездо, чьи полки
могли «Волгу веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать». Темпераментный в
осетинку-мать и решительный в отца Ярослав не был, однако, удачлив. Такое уж
было время. Одиннадцати лет от роду, в 1202 году, он — князь Переяславля южного
— участвовал в походе на половцев; вскоре отец женил его на половецкой хатуни —
княжне, внучке недоброй славы хана Кончака. В пятнадцать лет он очертя голову
промчался на конях полтысячи километров через всю Русь, чтобы занять галицкий
стол, предложенный ему союзной Венгрией. Но опоздал — черниговский князь уже
вступил в Галич, а Ярослав был изгнан из Переяславля. Участвуя в
суздальско-чернигов-ской войне на юге, он штурмовал мятежный Пронск и княжил в
непокорной Рязани. Рязанцы предали его, а Всеволод «за обиду» сына сжег их
город.
После смерти отца овдовевший Ярослав правил в
Переяславле Залесском как верный подручник своего старшего брата Юрия. Он
вторично женился, на этот раз на Ростиславе, дочери знаменитого ратоборца —
смоленско-торопецкого князя Мстислава Удалого. Но вскоре поссорился с тестем
из-за Новгорода. Дело дошло до войны. в печально известной битве на реке Липице
в 1216 году полки Мстислава разгромили суздальцев. Через сотни лет на поле этой
брани нашли шлем Ярослава с надписью на нем: «Великий архистратиже господен
Михаиле, помози рабу своему Феодору» (Федор — имя, полученное Ярославом при крещении).
Но потеря шлема еще полбеды. Мстислав Удалой в гневе отобрал у зятя свою дочь.
Тщетно Ярослав упрашивал тестя воротить любимую Ростиславу...
Таков был отец Александра.
|