|
IV
В
феврале 1395 года Тимур выступил на север, из Закавказья в Дагестан по
западному берегу Каспийского моря. В апреле его армия развернула укрепленный
лагерь в долине реки Терек, откуда были видны основные силы Тохтамыша. Бой
состоялся 15 апреля. Долгое время исход сражения оставался неясным, но, наконец,
в него вступили резервные соединения Тимура и смяли сопротивление противника.
Как и в 1391 году, воины Тимура захватили в брошенном лагере Тохтамыша
немыслимые богатства. Но на этот раз Тимур не отказался от попытки преследовать
Тохтамыша, который, бежав с небольшой свитой через низовья Волги, искал
спасения у булгар на средней Волге. Тимур тоже пересек Волгу, но скоро потерял
след беглеца. Он приказал князю Кайричак‑Оглану (сыну Урус‑хана), которого он,
судя по всему, намеревался возвести на золотоордынский престол как вассального
правителя, установить порядок в районе нижней Волги.
Тимур
вернулся на западный берег Волги и подавил отдельные выступления эмиров
Тохтамыша на нижнем Дону. Затем, дав войскам непродолжительный отдых, он начал
новую кампанию — на этот раз против Руси. Его армия пошла на север по течению
Дона двумя колоннами, одна — степями восточнее реки, другая — по западной
стороне. В июле обе колонны достигли южных районов Рязанского княжества.
Западная колонна под личным командованием Тимура штурмом взяла Елец. Елецкий
князь попал в плен, а жители города были убиты или уведены в рабство. После
захвата Ельца Тимур развернул там свой лагерь, позволяя войскам грабить
окрестные земли. По всей видимости, он заслал на север своих разведчиков и ждал
их донесений.
Русские,
прекрасно осведомленные о ходе предыдущей борьбы между Тимуром и Тохтамышем,
были готовы к любой неожиданности. Армия Великого княжества Владимирского
(которое теперь включало в себя бывшее Великое княжество Нижегородское) была
собрана в июне и июле. В начале августа великий князь Василий сосредоточил
главные силы в Коломне. В Москве оставался сильный гарнизон под командованием
князя Владимира Серпуховского, героя битвы на Куликовом поле. Позволив этому
одаренному и популярному князю руководить защитой Москвы, Василий, по‑видимому,
надеялся предотвратить повторение волнений городского населения, как было во
время нашествия Тохтамыша.
Основной
стратегический план Василия состоял, судя по всему, скорее в том, чтобы
защитить фронт по реке Оке, а не перейти ее и продвинуться на юг, как сделал
его отец Дмитрий Донской. Чтобы поднять дух своих воинов и подбодрить
москвичей, Василий попросил митрополита Киприана перенести в Москву почитаемую
икону Божьей Матери, которая с середины двенадцатого века находилась во
Владимирском кафедральном соборе и считалась чудотворной. Согласно легенде ее
написал Апостол Лука (по мнению историков искусства, в действительности эта
работа принадлежит кисти византийского мастера одиннадцатого века). Киприан
одобрил план Василия и послал духовных лиц во Владимир, чтобы доставить икону в
Москву. Она была взята из собора 15 августа, в день Успения Богородицы.
Торжественный кортеж духовенства и мирян сопровождал икону по пути в столицу.
Процессия появилась перед Москвой 26 августа, в тринадцатую годовщину захвата
города войсками Тохтамыша. Москвичи во главе с князем Владимиром, митрополитом
Киприаном, священниками и боярами вышли навстречу. После торжественных литаний
икона была доставлена в кафедральный собор и там установлена. Вся эта
церемония, кажется, произвела на москвичей сильный ободряющий эффект. Без
всякого сомнения, это было важное психологическое событие, которое помогло
укрепить в русских религиозное чувство и желание дать врагам отпор.
Так
случилось, что в тот день, когда икона Владимирской Божьей Матери достигла
Москвы, Тимур объявил окончание похода и приказал отступать. Среди русских
распространилось предание, что в тот день во сне Тимуру было видение, которое
сильно его напугало. Он видел в небесах Богородицу в пурпурных одеждах, которая
вела неисчислимое воинство защищать дорогу на Москву. Он проснулся, дрожа, и
долго не мог объяснить своим приближенным, что с ним случилось.
На
самом деле Тимур, по‑видимому, к этому времени узнал о готовности русских
защищаться, а также о силе и хорошей организации их армии. Он, несомненно,
знал, что его соперник Тохтамыш сумел победить их тринадцатью годами ранее
только благодаря тому, что захватил их врасплох. Тимур мог надеяться разбить
русских, но он также, безусловно, понимал, что и его армия понесет тяжелые
потери. Кроме того, продолжение похода отняло бы время и увело бы его слишком
далеко от центра его империи.
Хотя
Тимур не достиг Москвы, он, как мог, разрекламировал этот поход. Захват южных
окраин Рязанского княжества был представлен как завоевание Руси. Истории
подобного рода, рассказанные участвовавшими в походе офицерами Тимура,
использовал персидский историк Шараф ад‑Дин, который жил при дворе сына Тимура
Шаруха и завершил свою «Книгу побед» через двадцать лет после кончины Тимура.
Описывая кампанию 1395 года, Шараф ад‑Дин утверждает, что Тимур дошел до Москвы
и захватил там богатую добычу. Не только современники Шараф ад‑Дина в Средней
Азии, но и некоторые современные ориенталисты тоже приняли его рассказ за
чистую монету. И Эдвард Г. Браун в его «Истории персидской литературы», и Л.
Бувэ в «Империи Монголов» повторяют его утверждение. Однако, даже если
допустить, что этим двум исследователям было бы чересчур затруднительно
просмотреть русскую литературу вопроса — «Slavica non leguntur» (Славянский не
читается) — они легко могли справиться по Гиббону о правильной оценке ошибки
Шараф ад‑Дина.
По
пути домой Тимур захватил и разграбил город Азак (современный Азов) в устье
Дона и опустошил земли черкесов в западной части северного Кавказа. Оттуда он
повернул зимой 1395‑96 года в район нижней Волги и сжег два главных центра
Золотой Орды — Астрахань и Новый Сарай, или Сарай‑Берке. Полностью
удовлетворенный результатами похода, Тимур вернулся в Самарканд и скоро
приступил к разработке своей индийской кампании. Она состоялась в 1398‑99 годах
и принесла сказочные богатства.
|