Это проявлялось, в частности, в отсутствии у княжеской
власти (исключая какие-либо чрезвычайные обстоятельства) острой заинтересованности
в перетасовке людских ресурсов путем крестьянских «перезывов». Отсюда проистекают
и ранние проявления политики князей, препятствующей переходам черных и
княжеских крестьян. Однако это отнюдь не было проявлением каких-либо закрепостительных
тенденций.
С середины XV в. политика перемещения крестьянских
масс на новые земли, видимо, начинает приходить в противоречие со своей
конечной целью – появлением непосредственного производителя, сидящего на земле
феодала и вырванного из среды общинного крестьянства личным экономическим закабалением
сверх нормативных рентных платежей и повинностей.
С этого момента и даже несколько
раньше появляются попытки полного отказа от практики переходов. О проявлении
этой тенденции свидетельствуют запреты великого князя московского и некоторых
других «перезывать» в равной мере так называемых «письменных» и «неписьменных»
людей. В отдельных случаях и феодалы (в первую очередь, духовные) получают
такие санкции от великого князя московского. Другая тенденция связана лишь с целью
ограничения сроков переходов.
Упорядочение в юридических документах практики
«перезыва» серебреников, а особенно трансформация «перезыва» в «отказ»
крестьян-серебреников были принципиально важным шагом в укреплении феодальной
собственности на землю и власти боярина и вотчина над крестьянством. Тем самым
феодал приобретал возможность увеличения численности зависимых крестьян, находившихся
к тому же в состоянии чрезвычайной экономической задолженности. «Отказ»
крестьян-серебреников позволял феодалам путем уплаты за серебреника его долга и
вывоза его на свои земли сразу же поставить бывшего серебреника перед
неизбежностью выполнения (помимо обычного круга крестьянских повинностей)
полевой земледельческой барщины в соотношении 1 : 5, т.е. господская запашка
была «ростом» (процентами) за предоставленную бывшему серебренику новую землю.
Ситуация с «посаженными серебрениками» и «окупленными людьми» как будто бы
распространяется на новый круг крестьян.
Вместе с тем в грамотах, вводящих
срок перехода в Юрьев день, почти сразу же появляется тенденция к ограничению
этим сроком переходов и остального крестьянства.
Судебником 1497 г. было, как известно, установлено
общее ограничение крестьянских переходов одним сроком – в Юрьев день (за неделю
до 26 ноября и в течение недели после него). Таким образом, у господствующего
класса и государства еще не было реальной силы и могущества, чтобы пойти на решительное
наступление и на черную, и на Владельческую общину.
|