В эпоху феодальной войны второй четверти XV века
Василий II расправлялся с неугодными боярами древним византийским способом -
ослеплением. Впрочем, в конце концов и сам он стал жертвой этой казни. Темным,
то есть слепым. Василий, разумеется, не стал от этого мягче в отношении своих
врагов. Даже после окончания феодальной войны он осуществлял массовые казни приближенных
тех удельных князей, которых он считал "заговорщиками".
Осторожный Иван III не злоупотреблял кровавыми
расправами и избегал прямых конфликтов с боярством. Но там, где он видел в этом
необходимость,- расправа следовала незамедлительно. Насильственное пострижение
в монахи (как "милостивая" замена казни), ослепление, сожжение в
срубе, голодная смерть в потаенной темнице - все это было грозной реальностью,
от которой не был застрахован никто, даже родные братья Державного.
Иван III не щадил и духовенство. Согласно древней
традиции, оно не подлежало суду гражданских властей. Однако во времена Ивана
III священников, заподозренных в политических преступлениях, били кнутом на
площади, привязав к столбу. Даже строптивый митрополит Геронтий, долго не
желавший уступать великокняжескому произволу, отведав заточения в монастыре и
иных мер воздействия, стал во всем согласен с Иваном III. Современники упрекали
его в том, что он "боялся Державного".
Сигизмунд Герберштейн. собиравший сведения о личности
и деяниях Ивана III от людей, хорошо осведомленных, в своих записках рисует
сцену, ярко передающую атмосферу, царившую при дворе "государя всея
Руси". Случалось, что во время пира он, выпив лишнего, хмелел и засыпал
прямо за столом. Пока он спал, "все приглашенные... сидели пораженные
страхом и молчали".
Как и другие аристократы, Даниил Щеня, несомненно,
ощущал на себе деспотические наклонности великого князя. Известно, что в 1505
году оба новгородских наместника, Щеня и В. В. Шуйский, послали Ивану III
грамоту с сообщением о некоторых новостях дипломатического характера.
Начиналась она так: "Государь и великий князь! Холопы твои Данило да Васюк
Шуйский челом бьют". Так принято стало писать, обращаясь к Державному. Но
интересная деталь: в то время как осторожный Шуйский не устоял, чтобы униженно
назваться Васюком, - Даниил Щеня написал свое имя полностью.
Сын Ивана III великий князь Василий Иванович был еще
более склонен к деспотизму, нетерпим к чужому мнению, чем его отец. Он
отправлял в темницу и на плаху своих придворных не только за "дело",
но даже и за "слово", направленное против его особы. Примером может
служить печальная участь Максима Грека и его собеседников из числа московской
знати. Все они так или иначе поплатились за свое вольнодумство в ходе
"расследования" 1524-1525 годов.
Сын Даниила Щени Михаил пошел по стопам отца. Мы
постоянно встречаем его в войсках начиная с 1510 года то на южной границе, то
под Псковом, то в Смоленске. Князь Михаил (по прозвищу отца он получил свою
"фамилию" - Щенятев) прошел суровую воинскую школу под началом самого
строгого, но самого опытного учителя - собственного отца. Известно, что в 1513
году во втором смоленском походе он командовал полком правой руки в войске Даниила
Щени. Там же, "на правой руке", у отца он был и во время кампаний
1514 и 1515 годов.
Василий III, чтя старого воеводу и ожидая новых побед
от его сына, не позднее 1513 года дал ему думный чин боярина. Не станем
утомлять читателя перечнем служб и походов Михаила Щенятева. Заметим лишь, что
он все время на коне, на передовых рубежах обороны Руси. Но где-то в середине
20-х годов Михаил попадает в опалу. Вероятно, это было связано с разгромом
правительством кружка московских вольнодумцев, "душой" которого был
Максим Грек, или же с тем глухим, но широким недовольством, которое вызвал у
московской знати противоречивший церковным канонам развод Василия III с его
первой женой Соломонией Сабуровой.
|