К тому же предполагаемому «указу» Л. В. Черепнин
относил еще ст. 64 и 67 Судебника 1497 г. На основании «пропуска» Тверской
земли в ст. 67 он датировал весь «указ» временем до присоединения Твери (до
1485 г.). Тверская земля как вотчина Ивана III упоминается уже в
августовском докончании 1486 г. великого князя с Борисом Волоцким и в ноябрьском
— с Андреем Углицким. Но должна ли вообще присутствовать
Тверская земля в ст. 67? Здесь находим только Московскую и Новгородскую земли.
Ни Твери, ни Пскова, ни бывших удельных княжеств статья не упоминает. Если
следовать логике Черепнина, то в 1497 г., когда статья вошла в Судебник,
Тверь не была присоединена к Москве. Отсутствие Твери в ст. 67
может быть объяснено ее особым положением как своеобразного удела наследника
престола княжича Василия.
Л. В. Черепнин считал, что «по содержанию и тематике»
ст. 10–14 Судебника 1497 г. отличаются от ст. 8 и представляют собой как
бы «краткий кодекс уголовно-процессуального характера». В них не упоминается о
боярине и дьяке, которые ведут процесс, по ст. 8, зато в самой общей форме
говорится о судье. В них перечисляются не судебные пошлины, а различные виды
татьбы. Все это так, но не дает еще оснований видеть в ст. 10–14 особый кодекс
или устав. Ведь даже сам Черепнин рассматривал их как
разъяснение ст. 8, а оно могло быть сделано и в период кодификации, т. е.
в 1497 г. Источником ст. 10–14 были нормы обычного права, частично
известные юридическим памятникам XIV–XV вв. Так, тезис «татю веры не няти»
(ср. ст. 14: «татиным речем не верити») встречается в ст. 60 ПСГ. О
«доправлении» «истцова» на виноватом (ср. ст. 1 °Cудебника: «исцево на нем
доправя») говорит ст. 10 БУГ. Смертная же казнь ворам-профессионалам (ст. 11
Судебника) навеяна нормами права, известными ст. 8 ПСГ и ДУГ.
Ст. 9 Судебника 1497 г. о смертной казни
«государского убойца», крамольника, церковного вора и вообще «ведомых лихих
людей» Черепнин считал вставкой составителя общерусского кодекса. То, что текст
статьи был создан кодификатором, справедливо. Источником его были нормы,
известные ст. 7 ПСГ («А кримскому татю и коневому, и переветнику, и
зажигальнику, тем живота не дати»). Но и ст. 10–13 Судебника генетически
восходят к нормам следующей за ней ст. 8 ПСГ. Последовательность использования
норм ПСГ (в ст. 14 Судебника есть следы ст. 60 ПСГ) говорит за то, что несь
изучаемый раздел Судебника (т. е, ст. 9-14) принадлежит перу одного
составителя, т. е. создателю самого кодекса.
Сопоставляя время создания списков «Повести о Дракуле»
с этапами реконструируемой законодательной деятельности правительства, Черепнин
заключил, что список «Повести» 1490 г. был написан в то же время, когда
создавался «прототип позднейших губных грамот» (т. е. ст. 10–14 Судебника
1497 г.). И в данном случае речь идет только о догадке. Да, по «Повести»,
Дракула выступает борцом против татьбы и разбоя. Конечно,
предполагаемый автор «Повести» (Федор Курицын) мог участвовать в создании
Судебника 1497 г. и других законодательных актов. Но все это не дает
оснований для установления реальной связи весьма гипотетического «прототипа
губных грамот» с отдельными списками «Повести». Ведь речь идет даже не о
текстологической близости памятников, а только о том, что в обоих развивался
вопрос о душегубстве и татьбе. Самое большое, на что уполномочен исследователь
источниками, — это сказать, что в конце XV в. данная тема волновала
современников.
Черепнин считал, что статьи 30 («Указ о езду») и 31–36
(«О неделшиках указ») были самостоятельными актами княжеского законодательства,
на что «указывает самое их название: «указ»». Довод не достаточен: словом
«указ» могло обозначаться просто великокняжеское распоряжение, помещенное в
Судебник. Есть же в нем ст. 39, озаглавленная «О татех указ»,
которую сам Черепнин не выделял в особый акт «о татьбе», а включал в «Указ о
наместничьем суде».
|