Со времени первого издания нашей книги о преподобном
Сергии Радонежском («И свеча бы не угасла…». Исторический портрет Сергия Радонежского.
М., 1990) прошло десять лет. По историческим меркам — не столь уж большой срок.
Но так многое изменилось за это время! Нет нужды говорить о переменах в
государственном устройстве и общественной жизни: они общеизвестны. Под
воздействием этих перемен изменились и сами люди.
Общий итог происшедшему подводить еще рано. А
подведение частных итогов — дело сугубо личное, где каждый составляет свою
собственную «приходно-расходную книгу».
Но обратимся к тому, что меньше подлежит сомнению.
Рассмотрим то, как изменилось отношение людей к религии и Церкви. Ведь главный
герой нашей книги — монах, жизнь и учение которого являются прежде всего частью
истории Русской Православной Церкви.
Священнослужители перестали быть изгоями. Сегодня без
них не обходится почти ни одно значительное общественное событие. Иконами и
церковными книжками торгуют теперь на каждом углу. И мы уже не считаем религию
«мракобесием». Напротив. Мы охотно готовы признать, что «в этом что-то есть».
Государство спешит отдать Церкви отнятые у нее в советское время храмы и
монастыри. Оно явно ищет ее поддержки или хотя бы сочувствия. Кажется, все идет
как нельзя лучше. Однако первое впечатление обманчиво…
Да, мы перестали бояться человека в рясе. Но значит ли
это, что мы его узнали и полюбили? Значит ли это, что мы поняли тех, кто добровольно
замкнул себя в кольцо монастырских стен, отрекся от многих мирских радостей и
утех? Конечно, нет. Мир русского православного монастыря для огромного
большинства людей по-прежнему остается «тайной за семью печатями». Интеллигенция,
радостно устремившаяся к Церкви после долгих лет вынужденного воздержания,
быстро отхлынула назад. Оно и понятно. Ведь истинная вера есть прежде всего
постоянный труд ума и души. А мы по-прежнему «ленивы и нелюбопытны».
Итак, мы не намного приблизились к Сергию за счет устранения
чисто формальных препятствий на этом пути. Скорее напротив. Всеобщее ожесточение,
равнодушие к страданиям и смерти, царящие повсюду, явно свидетельствуют о том,
что мы по сути нашей жизни все дальше и дальше уходим от заветов преподобного.
Как же остановиться? Как удержаться хотя бы на той
точке, где мы сейчас находимся, и не скатиться в пропасть? По-видимому, сегодня
— как это бывало и прежде в тяжелые моменты истории России — нам следует
обратиться к тому огромному запасу мужества, запасу нравственной силы, который
накоплен нашими великими предками. И среди людей, при одном имени которых
просыпалась и поднималась Россия, — «великий старец», преподобный Сергий
Радонежский…
Но если наш труд не утратил своего значения по своей
сути, то, может быть, он устарел, так сказать, «технически»? Быть может, за эти
годы беспокойная историческая наука установила нечто такое, что опрокидывает
всю нашу реконструкцию жизненного пути «великого старца»? По совести, нет. Ведь
в корне изменить картину может только открытие нового, доселе неизвестного
древнего источника. Но таких находок не произошло. О Сергии Радонежском много
говорили и писали в связи с 600-летием со дня его кончины, широко отмечавшемся
в сентябре 1992 года. Повышенный интерес к его жизни и деятельности — как,
впрочем, и вообще к историко-церковной тематике — сохраняется и в последующие
годы. Однако дело сводится главным образом к конструированию различных
хронологических схем, каждое звено которых представляет собой всего лишь
предположение. Впрочем, на одном направлении исследователям удалось заметно
продвинуться вперед. Предложена новая реконструкция истории текстов Жития
Сергия Радонежского, позволяющая более обоснованно говорить о тех или иных
событиях его жизни.
Мы не намерены уводить читателя в дебри
профессиональных дискуссий. Однако было бы неверным и замалчивать наличие
целого ряда «белых пятен» в биографии Преподобного. Исходя из этого, мы
помещаем после текста книги необходимые комментарии. В тех случаях, когда
аргументы новейших исследователей оказались непреодолимыми, мы внесли
соответствующие поправки в нашу картину жизни «великого старца». Однако таких
моментов немного. История Древней Руси не любит абсолютных истин. Здесь все
изменчиво и зыбко. Не отрицая возможности иных, отличных от нашей, версий
биографии Сергия Радонежского, мы остаемся, однако, при своем мнении и своем
видении событий.
Некоторые изменения в тексте книги были вызваны не
только достижениями других историков. Все эти годы автор и сам продолжал
исследовательскую работу в области русской истории XIV–XV веков. Плодом этих
занятий стали, среди прочего, книги «Иван Калита» (1995), «Политика московских
князей (конец XIII — первая половина XIV века)» (1999) и «Иван III» (2000). Работая
над ними, мы по-новому увидели многие события и явления той эпохи.
В основе нашего труда лежит стремление увидеть
преподобного Сергия глазами людей его времени, понять его поступки в системе
ценностей той далекой эпохи. И потому мы сочли полезным несколько расширить
книгу за счет приложений. В их числе — древний монашеский устав Василия
Великого, положенный в основу всего уклада жизни Древнерусских монастырей, его
письма, содержащие рассуждения об иночестве, а также послания митрополита Киприана
к Сергию Радонежскому и Федору Симоновскому и некоторые другие документальные
материалы.
И последнее. Книга «И свеча бы не угасла…» была
написана в период, когда научный атеизм только-только разжал свои железные
объятия, когда мы по инерции все еще оправдывались перед кем-то за свой интерес
к православию вообще и средневековому монашеству в частности. Признаки времени
можно увидеть и в некотором «церковно-просветительном» уклоне нашего повествования.
Мы открывали для читателя (а порой и для себя) много такого, что для людей
Церкви было давно известным и само собой разумеющимся. Некоторые наши
рассуждения, вероятно, вызывали у них снисходительную улыбку. Однако, положа
руку на сердце, далеко ли ушло с тех пор религиозное образование обычных, не
причастных к Церкви людей? А ведь их у нас, как известно, огромное большинство.
Для них, возможно, и будут полезны именно такие, начальные пояснения. Ведь
всякое познание есть путь от простого к сложному.
|