«Горе тебе,
опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили!
Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь
грабительства, разграбят и тебя» (Исайя, 33, Г). Пройдет всего 13
лет — и столица Орды — город Сарай на Волге — будет разорена Тимуром не менее
жестоко, чем Москва, а сам Тохтамыш, изведав горечь многих поражений, будет
изгнан из милых его сердцу степей и станет прислужником литовского князя
Витовта. Бывший «царь» всей Волжской Орды найдет смерть в усобице со своими
сородичами, а сыновья его станут подручниками московских и литовских князей.
Узнав о приближении войск Тохтамыша к Москве, Сергий
понял: нужно уходить самому и уводить своих иноков в более безопасные места.
Перед ним открыто было много дорог, но он выбрал самую на первый взгляд неожиданную
— в Тверь.
Что заставило Сергия направиться именно туда, в
столицу давнего недруга Москвы князя Михаила Александровича? Несомненно, что в
Тверь он явился не как обычный беженец: в этом случае ему было бы гораздо проще
обосноваться в Кашине, где правили дружившие с Москвой князья.
В эти тревожные дни Сергий вновь почувствовал себя
призванным к миротворчеству. Он остро ощутил свою личную ответственность за
происходящее. Ведь нашествие Тохтамыша стало ответом Орды на тот удар, который
был нанесен ей Дмитрием Донским по благословению Сергия летом 1380 года.
Возможно, и сам князь Дмитрий, посетив Маковец по
дороге в Кострому, просил Сергия пойти в Тверь и убедить Михаила сохранить
верность их договору, заключенному в 1375 году. А может быть, князь Владимир
Серпуховской с помощью Сергия надеялся склонить Михаила не нападать на его
войско, отошедшее к Волоколамску, к самому тверскому рубежу. Во всяком случае,
от Михаила требовалось совсем немногое: не поддаться соблазну, воспользовавшись
тяжелыми для Москвы обстоятельствами, посягнуть на сложившийся порядок
междукняжеских отношений. Такая проповедь вполне отвечала убеждениям самого
Сергия.
Источники не сообщают о встрече радонежского игумена с
тверским князем. Однако такая встреча должна была состояться: Михаилу интересно
было знать, чего желают от него москвичи. Да и авторитет Сергия был в это время
уже настолько высок, что отказать ему в свидании князь не мог. Результаты этой
предполагаемой встречи были, судя по последствиям, неоднозначными. Михаил не
ударил в тыл москвичам, но и не отказался от попытки получить великое княжение
Владимирское.
Вскоре в Тверь пришла весть о взятии Москвы. Один из
татарских воевод был послан с войском к Твери. Навстречу ему Михаил выслал
своего посла Гурленя с дарами. Его препроводили к Тохтамышу. Правитель Орды
решил сохранить Тверь как старую соперницу Москвы. Он остановил свои полки и выслал
Михаилу ярлык, в котором признавал его тверским князем. Однако великое княжение
Владимирское хан до времени не дал никому.
Понимая, что судьба великого княжения Владимирского
будет решена в Орде в ближайшее время, Михаил вместе с сыном Александром 5
сентября 1382 года выехал из Твери. Опасаясь погони, обходя стороной московские
земли, он устремился вслед за отходящим войском Тохтамыша.
В Орде Михаил с горечью убедился в том, что его расчеты
не оправдались. Хан не имел намерения перестроить всю политическую систему
Северо-Восточной Руси. Он лишь «проучил» Русь и в полной мере восстановил ее зависимость
от Орды. Теперь ему необходима была такая местная власть, которая обеспечивала
бы своевременную выплату дани, а также была бы достаточно сильна для тою, чтобы
служить военно-политическим противовесом Литве.
Помимо всего прочего, хану хотелось устроить торг
между русскими князьями. И потому Тохтамыш терпеливо дожидался, когда к нему
явятся все претенденты на владимирский стол.
23 апреля 1383 года, на весенний Юрьев день, в Орду
выехало московское посольство, в составе которого был и старший сын князя
Дмитрия — 11-летний Василий. Посылая сына к Тохтамышу, князь тем самым выражал
полную покорность «царю».
В Орду явился и давний враг Москвы Борис
Константинович Нижегородский. 5 июля 1383 года умер его старший брат, 60-летний
Дмитрий Константинович. Теперь Борис стал наконец хозяином в Нижнем Новгороде,
но при этом явно претендовал и на большее.
Московские послы сумели обойти и тверского, и
нижегородского князя. Они привезли Дмитрию ярлык на великое княжение
Владимирское. Однако княжич Василий был оставлен ханом у себя в качестве
заложника. Такая же участь постигла сына Михаила Тверского Александра и сына
Бориса Нижегородского Ивана.
Великое княжение, а с ним и верховная власть в
Северо-Восточной Руси достались Дмитрию дорогой ценой. Только он один — с его
материальными возможностями и общерусским авторитетом — мог позволить себе
такие расходы и такие жесткие меры по восполнению казны. Уже летом 1383 года,
во время спора о великом княжении, от московских послов «прия царь в 8000 серебра».
Даны были и векселя на будущее. В следующем году «бысть дань великая тяжкая по
всему княжению великому, всякому без отдатка, с всякие деревни по полтине.
Тогда же и златом даваше в Орду, а Новгород Великий дал черный бор» (20,
135).
За «неединачество и неимоверство» князей Русь платила
не только кровью, но и золотом или, иначе говоря, своим соленым потом. И все же
созданная трудом потомков Калиты система междукняжеских отношений благодаря
своей прочной материальной основе выдержала даже такой мощный удар, как нашествие
Тохтамыша. Князь Дмитрий сохранил за собой и за своим потомством руководящую
роль в этой системе. В завещании он гордо называет великое княжение
Владимирское своей «вотчиной», то есть наследственным, бесспорным владением.
Оставаясь верным себе, Сергий и в последние десять лет
жизни совершал миротворческие «походы». Летопись сохранила рассказ об одном из
них. Осенью 1385 года радонежский игумен по просьбе князя Дмитрия Ивановича ходил
в Рязань.
У этого «похода» Сергия была своя драматическая
предыстория. Отношения Москвы с Рязанью складывались в XIV столетии крайне
противоречиво. Периоды сближения чередовались с острыми конфликтами.
Муромо-рязанская земля еще в середине XII века
выделилась как самостоятельное политическое целое из владений князей
черниговского дома. И разоренная Батыем Старая Рязань, и ее исторический
преемник Переяславль-Рязанский (современная Рязань) были крупнейшими центрами
на юго-восточной окраине Руси.
Главной дорогой рязанской земли была Ока. Она
определяла основные направления политических и торговых связей княжества. Вниз
по Оке, через Муром, шел путь на Нижний Новгород, к Волге; по правому притоку
нижней Оки — Мокше — шла дорога во владения мордовских князей. Давние связи
существовали между Рязанью и мелкими княжествами, располагавшимися в верховьях
Оки, — «верховскими землями». Через водораздел Оки и Десны шла торная
дорога из верховских княжеств в брянскую и черниговскую земли. Рязанские князья
имели здесь прочные родственные и деловые связи. Еще одна наезженная дорога —
по Угре, левому притоку Оки, — шла в смоленскую землю.
Весь этот «пояс» окраинных, пограничных с Литвой и
Степью русских княжеств — от смоленского и далее, через брянское, верховские,
рязанское и муромское, к нижегородскому — жил одной и той же тревожной жизнью.
О всех князьях и воинах этих княжеств можно было сказать словами героя «Слова о
полку Игореве» князя Всеволода: «А мои ти куряни сведоми къмети: под трубами
повити, под шеломы възлелеяни, конец копия въскръмлени, пути им ведоми, яругы
им знаеми, луци у них напряжени, тули отворени, сабли изъострени».
|