Между князем Михаилом и князем Василием была
существенная разница уже в том, что первый был лицом совершенно
безынициативным, чего нельзя было сказать о последнем. Князь Василий не лишен
был военных способностей (в 1449 и 1451 гг. ему поручались самостоятельные
военные экспедиции против Дмитрия Шемяки). Он обладал опытом организаторской
деятельности. В 1446 г. Василий Ярославич стал в Литве центром притяжения
сил сопротивления Дмитрию Шемяке и сделал много для организации победы Василия
II. Однако через 10 лет после этого попал в заточение.
В условиях борьбы за власть в 1446 г. великий
князь охотно использовал достоинства князя Василия Ярославича, а вот позднее
они стали казаться ему весьма опасными. Удел князя Василия находился на
юго-западных рубежах Московского великого княжества.
В середине 50-х годов XV в. в Литве образовалась
группа князей-эмигрантов и их бояр, готовая выступить против Москвы. В таких
условиях побег в Великое княжество Литовское князя Василия Ярославича мог
привести к повторению событий 1446 г. С той только разницей, что на этот
раз движение могло быть направлено против Василия Васильевича, а не в его
поддержку. Таков мог быть ход мысли Василия II, когда он из-за превентивных
соображений решил «поймать» князя Василия.
Не внушало доверия и родство Василия Ярославича с
рязанскими князьями (женой его дяди Ивана была сестра великого князя Ивана
Федоровича).
1457 год в Северо-Восточной Руси прошел без каких-либо
примечательных событий. Ничего особенно существенного летописцы не сообщают
читателям. Разве что 29 сентября сгорел весь Муром, а 22 октября-Москва
(выгорела треть столицы). 10 марта 1458 г. умер
новгородский архиепископ Евфимий. Его смерть была тяжелой потерей для
Новгорода.
В смутные 30—50-е годы, направляя
церковно-политическую жизнь Господина Великого Новгорода, он сумел добиться
многого, и прежде всего сохранения основ новгородской самостоятельности.
Упрочение (пусть временное) республиканского строя в Новгороде было в условиях
надвигавшегося на Русь единодержавия анахронизмом, результатом своекорыстной
политической линии, настойчиво проводившейся Евфимием и новгородским боярством.
И все же годы, когда архиепископский престол занимал Евфимий, для Новгорода были
отмечены подъемом во всех областях его жизни.
Об этом говорит уже «Евфимьевское возрождение», давшее
шедевры архитектуры и живописи, овеянные тоской по ушедшему в далекое прошлое величию
Новгорода, успешно противостоявшего в XII в. натиску великих князей
Северо-Восточной Руси. Пусть в этом было что-то от «пира во время чумы», но
плоды, взращенные Евфимием, позднее войдут в сокровищницу общерусской культуры.
И кто знает, не навеяно ли было обращение к древнерусской традиции в Москве
конца XV в. в какой-то мере опытом Новгорода середины того же столетия?
Мертвые уходят в вечность, но живые остаются. Уже
через девять дней после смерти Евфимия новгородцы 19 марта 1458 г.
избирают его преемника — Иону. В том же году они совершают
опрометчивый шаг, посылая посадника Ивана Лукинича к Казимиру IV с просьбой
дать им князя-служебника на новгородские пригороды.
Великий князь литовский охотно откликнулся на это
приглашение, и в ноябре 1458 г. в Новгород прибыл «королевич» с его послом
полоцким наместником Андреем Саковичем. Прибывшему князю Юрию Семеновичу даны
были новгородские пригороды (Руса, Ладога, Орешек, Ям и половина Копорья) в
кормление.
Это в Москве, конечно, должно было восприниматься если
не как нарушение буквы Яжелбицкого договора, то во всяком случае как шаг,
противоречащий его духу. Новгородцы считали докончание 1456 г.
подтверждением их «старины» (в частности, и права приглашать
князей-служебников). Великий князь рассматривал его как свидетельство
наступления новой эры, знаменующейся подчинением Новгорода великокняжеской
воле.
Повод для разъяснения своей позиции у Новгорода
нашелся. В Москву отправился на поставление в архиепископы Иона. С Ионой в
столице побывало представительное новгородское посольство во главе с посадником
Федором Яковлевичем и тысяцким Василием Казимиром. Переговоры
завершились успешно. 1 февраля Иона поставлен был на архиепископство, и его «с
честию» отпустили восвояси, 6 марта он прибыл в Новгород. В августе того же
года князь Юрий Семенович «восхоте поехати в свою землю». Новгородцы его отпустили,
«честь ему въздаша добре и одариши его». Был ли этот отпуск продиктован
требованием Москвы или какими-либо соображениями самого князя Юрия, сказать
трудно.
|