Вятчане, эти полуразбойники, полуохотники, добытчики
пушнины, которой торговали новгородцы с заморскими купцами, были душой побед
галицких князей и на Куси в 1433 г., и в Ростовской земле в 1434 г. и
успехов Василия Косого в 1435 г., а их воеводы разделили с Косым печальную
участь в 1436 г., казненные по указу московских властей.
В борьбе Василия II с галицкими князьями, во всяком
случае на первом этапе, т. е. до конца 1446 г., горожане
Северо-Восточной Руси поддерживали князя Юрия и его детей. Это можно сказать о
посадских людях не только северных городов, которые находились в сфере влияния
Галича, но и Москвы, во всяком случае о ее гостях и суконниках.
Нет ни одного сведения, которое говорило бы в это время о благожелательном
отношении горожан (посадских людей) к Василию II.. Тому были
вполне зримые причины. Галицкие князья кровно были заинтересованы в торговле со
странами Запада и Востока, в решительной борьбе с ордынцами, грабившими русские
посады и торговые караваны, налагавшими тяжелые «выходы», которые платили все
те же посадские люди. В то же время военно-служилая рать Москвы также была не
прочь поживиться за счет городских богатеев.
Москва была коварным магнитом для жаждавших славы и
величия галицких князей. Им не под силу оказалось справиться с вековыми
традициями и идеалами, в дурмане которых они проводили свою юность. Великий их
дед — князь Дмитрий Иванович оставался для них все время образцом для подражания.
Завещанная им цель — объединение всего «гнезда Калиты» вокруг знамени борьбы с
иноземным ворогом с Востока — была священной для его потомков, а Москва — тем
средоточием надежд, которым надлежало сбыться.
Но как много воды утекло со дня Куликовской битвы!
Корни могущества Юрия Дмитриевича и его клана уходили в совсем иную питательную
среду, чем та, что взрастила их великого предка. Уже с конца 80-х годов
XIV в. Юрий, Константин, Андрей и Петр Дмитриевичи и их родичи срослись с
землями, резко отличавшимися по строю их жизни от московской.
Звенигород и Можайск, Углич и Галич, Устюг и Вятка к
середине 20-х годов XV в. сделали большой скачок в будущее. А виднейший из
лидеров этого клана князей, Юрий, по-прежнему был обуреваем навязчивой идеей «в
Москву, в Москву!», хотя каждый раз при столкновении с реальной
действительностью понимал ее утопичность.
И все равно князь Юрий готов был поступиться всем тем,
чего ему удалось достичь за десятилетия упорного труда на благо создания
царства надежды, и теми, кто его строил. С необычной легкостью он, а потом и
его старшие сыновья, бросает все ради Москвы.
Но представления о власти и дела самовластных деспотов
удельных княжеств, опиравшихся на аморфную массу солеваров, гостей, вольных
крестьян, ушкуйников, оттолкнули от себя московскую знать, привыкшую к собственному
самовластию при дворе безвольного правителя. Что лучше: тирания удельного
самовластца или тысячи маленьких своеволий княжат, бояр и детей боярских из
московского двора, за которым в далеком тумане вырисовывалась кровавая фигура
Грозного-убийцы?! Кто знает!
Оторвавшись от местной среды, галицкие князья в
московском служилом люде, «боярстве» встретили только чувство злобы. Неуютно
было князю Юрию, Василию Косому и Дмитрию Шемяке в стольной Москве, с которой ничего
не могли сделать галицкие пушки (их было так мало!). Массовое бегство ко двору
Василия II в первые годы его правления и особенно к ослепленному главе удела на
Вологде показало необходимость новых решений. Их уже осторожно нащупывал князь
Юрий, «добровольно» покидавший Москву ради Галича. И только Дмитрий Шемяка
довел до конца намеченное. Оставив Москву, он приступил к созданию
самостоятельного государства на севере, в которое входили Устюг, Галич, Вятка.
Может быть, в планы Шемяки входило и соединение с Великим Новгородом, причем
более прочное, чем хотелось бы новгородцам. Но время было упущено. Его
московский противник сумел уже создать боеспособное и послушное воинство,
воеводы которого нанесли решительный удар по своему лютому ворогу.
|