Князь Александр вел конную рать. С ходу врезавшись в
центр расположения шведских войск, он ударом копья сразил шведского полководца:
«...возложи Биргеру печать на лице острым своим копием». Сраженный рыцарь пал
на руки оруженосцев.
Такое начало предрешило исход битвы. Следом его
молодой дружинник Савва «наехав на шатер великий, златоверхий и посече столи
шатерный...». Русские воины, увидев «падение шатерное, возрадовашася». Клич «За
землю Русскую! За „Правду" Новгородскую!» — разнесся над Невой. Шведы, сомкнув
кое-как ряды, с боем отходили к судам.
...Александр мельком заметил, как наперерез противнику
вдоль Невы ринулись новгородские пешцы Миши. Продвигаясь по берегу, они рубили
мостки, отбиваясь от шведов и с суши и с реки. Навстречу шведским стрелам и
копьям они по мосткам вторгались на суда. Вот русский стяг взвился на одной
шнеке. На другой. На третьей. Рыцарей в тяжелых доспехах сбрасывают в воду.
Одни гибнут, других подбирают соседние суда, которые спешат принять на борт
Биргера, его свиту и поскорее отчалить. Но и это не всем удается. Увлеченные
боем, русские дружинники врываются на суда. Три шнеки отправлены на дно.
Дружинник Таврило Олексич, настигая шведского епископа
и королевича, которые «втекоша пред ним в корабль», следом за ними влетел на
коне по сходням. Он поразил видавших виды воинов и потому отмечен ими: «возеха
по доске, по ней же шведы восхожаху, и до самого корабля». «Свергоша» шведы
Гаврилу Олексича «з доски с конем в Неву». Ловкий воин быстро выбрался на берег
и здесь опять «наеха, и бися с самем воеводою посреде полку их». Им был убит
шведский воевода, потом ходили слухи, будто погиб и епископ.
Вокруг князя шел жестокий бой. «И ту бысть велика
сеча», и Александр уверенно направлял русские силы.
Рядом с князем новгородец Сбыслав Якунович «наиха
многажды на полк их и бьяшется единем топором, не имея страха в сердцы своем. И
паде неколико от рукы его», а другие бывалые воины «подивишася силе его и
храброству».
Ловчий Александра, лишь недавно попавший в Новгород
вместе с двором молодой княгини, — полоцкий уроженец Яков — «наехав на
шведский полк с мечем, и му-жествова» так, что князь «похвали его».
Не отходивший от Александра его слуга Ратмир «бился
пешь, и обступиша его мнози» шведы, и после яростного боя «от многых ран пад,
скончася».
Мужественно сражались русские люди на рубеже родины,
отстаивая еще уцелевшую от татарских полчищ Русь.
Стремительно проведенный бой принес блестящую победу
русскому войску. Шведы, убравшись на суда, отошли от берега на полет стрелы и
готовились к отплытию, терпя насмешки острых на язык новгородцев. У берега покачивались
брошенные шнеки. Среди трофейных шатров русские разжигали костры и перевязывали
раненых. С наступлением короткой июльской ночи шведы «посрам-лени отъидоша». Их
пало «множество много», и немало было ранено. Александр, опираясь на меч,
смотрел, как его воины, вобрав тела наиболее знатных рыцарей, «накладше корабля
два», и «пустиша их к морю...», и «по-топиша в море». Прочих же, что навеки
остались на русском берегу, «ископавше яму, вметаша ихвнюбещисла».
Талант и храбрость молодого полководца, геройство
русских воинов обеспечили быструю и славную победу с наименьшими потерями.
Новгородцев и ладожан пало около 20 человек.
Дружина Александра — в большинстве молодые дворяне,
выросшие вместе с ним, — со славой воротилась в Новгород. Приветствиями
скупых на похвалы горожан, колокольным звоном и торжественным благодарственным
молебном встретил их Новгород. Боевое крещение полководца состоялось. За мужество,
проявленное в битве, народ прозвал Александра Ярославича «Невским».
Этой битвой началась борьба Руси за сохранение выхода
к морю, столь важного для будущности русского народа.
Победа предотвратила утрату берегов Финского залива и
не дала прервать торговый обмен Руси с другими странами и, тем облегчила
русскому народу борьбу за свержение татаро-монгольского ига.
Победа над Швецией была, однако, лишь частью великого
дела обороны родины — блестящей ее страницей.
Прошло немногим больше месяца, как над Новгородом и
Псковом нависла новая угроза. Александру сообщили, что немецкие крестоносны,
собранные из всех крепостей Ливонии — из бдение, Дерпта, Феллина и других, а
также датские рыцари ив Ревеля под руководством Кнута и Абеля, сыновей короля
Вальдемара II, затеяли большой поход на Русь. Как и прежний, он был подготовлен
дипломатами папской курии. На него не жалели средств и сил. Привлекли и
крамольных князей и бояр. Им давали хлебные должности в Риге, а они «жаловали»
врагам русские земли. Так беглый псковский князек Ярослав Владимирович, что с
матерью обретался в Оденпе, «подарил» дерптскому епископу ни много ни мало все
«Псковское королевство». Возглавил поход ливонский вице-магистр Андреас фон
Вельвен, так как сам ланд-мейстер Дитрих фон Грюнинген был отвлечен войной
против латышей и литовцев.
Неприятель встретил ожесточенное сопротивление русской
крепости Изборска, но все же захватил ее. Когда об этом стало известно в
Пскове, местное ополчение, в которое вошли «все до единого» боеспособные
псковичи, выступило против рыцарей к Изборску. В ливонской рифмованной хронике
записано:
Жители Пскова тогда
не возрадовались этому известию.
Так называется город,
который расположен на Руси.
Там люди очень крутого нрава...
Они не медлили,
они собрались в поход
и поскакали туда,
многие были в блестящей броне;
их шлемы сияли, как стекло.
С ними было много стрелков...
|