Трезво оценивая создавшееся к лету 1360 г. положение,
Алексей не мог не видеть, что он стоит перед необходимостью выбора: либо,
следуя заветам Феогноста, отстраниться от политической борьбы и терпеливо ждать
ее исхода, либо всецело поддержать московского князя. Первый путь был для
Алексея, пожалуй, даже более опасным, чем второй. И успехи митрополита Романа,
и утверждение во Владимире Дмитрия Суздальского, и возможная победа враждебной
боярской группировки в ближайшем будущем грозили ему, ставленнику московского
князя и выходцу из рода Бяконтовичей, потерей кафедры.
Несомненно, сильное давление на Алексея в этот
период оказывали его земляки
и родственники — влиятельный клан киево-чернигово-брянских выходцев,
обосновавшихся в Москве. Отец Алексея в свое время был, по-видимому, главой
этого «землячества». Уговоры и поддержка родичей укрепили решимость Алексея,
позволили ему взять на себя роль неофициального главы московского боярского
правительства.
На выбор Алексея повлияли и те черты его характера,
которые отчетливо проявились уже в первые годы митрополичества — решительность,
вера в собственные силы и предназначение, умение привлекать к себе людей.
Случай, редкое стечение политических обстоятельств давали возможность
митрополиту сыграть совершенно особую роль в истории русской церкви и
государства. И Алексей не упустил этой возможности.
Стремясь прикрыть от посторонних глаз далеко не
христианские причины своего прихода к «мирской» власти, Алексей создает легенду
о том, что князь Иван Иванович перед смертью якобы просил его стать опекуном
малолетнего Дмитрия, регентом и главой правительства. В действительности этого
быть не могло. В момент кончины Ивана митрополит находился в плену у Ольгерда
и никто не мог сказать, когда он оттуда выйдет, да и выйдет ли вообще. Легенду
о своем обещании умиравшему князю Ивану митрополит излагал и в грамотах к
патриарху, стремясь оправдать свое деятельное участие в политической борьбе.
Едва ли была хотя бы одна крупная задача московской
политики в 60-е годы XIV в., в решении которой не принимал участия митрополит
Алексей. Духовная власть стала в его руках грозным оружием в борьбе за
торжество московского дела.
Уже в 1362 г. долгожданный ветер удач вновь наполнил
паруса московского корабля. В этом году ордынский хан Амурат выдал ярлык на
великое княжение Владимирское 12-летнему Дмитрию Московскому. Посланные из
Москвы рати выбили Дмитрия Суздальского из Владимира. В 1363 г. с помощью ордынского
отряда он вновь захватил город. Однако всего через неделю суздальский князь был
еще раз изгнан оттуда москвичами и осажден в своей удельной столице. В итоге
он вынужден был отказаться от претензий на Владимир.
В том же 1363 г. вспыхнула усобица между Дмитрием
Суздальским и его младшим братом Борисом, незаконно захватившим Нижний
Новгород. Московское правительство поспешило сыграть на удельных распрях
Константиновичей. Оно явно искало сближения с одним из них. Осенью 1363 г.
митрополит Алексей направил к князю Борису своих послов — архимандрита Павла
и игумена Герасима, вызывая его на суд в Москву. Борис отказался ехать к
митрополиту. Тогда послы Алексея воспользовались своими -полномочиями и запретили
церковную службу в Нижнем Новгороде. Устрашенный князь принужден был пойти на
компромисс и отправить в Москву для переговоров своих бояр.
В 1364 г. митрополит Алексей вновь отправляет в Нижний
Новгород своего представителя, на этот раз — игумена Сергия Радонежского.
Столкнувшись с отказом Бориса выполнить требования московского правительства,
Сергий именем митрополита затворяет церкви во всем городе. Одновременно на помощь
Дмитрию Суздальскому была послана московская рать. Князь Борис вынужден был
отступить. Он оставил старшему брату Нижний Новгород, а сам уехал жить в
Городец.
В ходе этой усобицы митрополит действовал решительно
и властно. Он лишил епархии нижегородского владыку Алексея и взял
суздальско-нижегородские и городецкие земли в свое личное церковное
управление. Своим опорным пунктом в «благоприобретенном» крае митрополит
сделал нижегородский Благовещенский монастырь.
Убедившись в том, что с Москвой выгоднее дружить, чем
враждовать, Дмитрий Суздальский в 1364 г. добровольно отказался от ярлыка на
великое княжение Владимирское, присланного ему из Орды. Он заключил с Москвой
политический союз, который был скреплен династическими узами. 18 января 1366
г., в воскресенье, в Коломне была сыграна свадьба московского князя Дмитрия и
дочери Дмитрия Константиновича Суздальского Евдокии.
Есть сведения, что
в период междукняжеских столкновений 1362—1364 гг.
митрополит Алексей обнажал «меч духовный» и против ростовских князей,
пытавшихся освободиться из-под власти Москвы. В качестве митрополичьего посла в
Ростов был направлен игумен Сергий Радонежский. Подробности его миссии
неизвестны, однако в сочетании с известием о приближении московской рати
проповедь Сергия имела несомненный успех. Враждебный Москве князь Константин
Васильевич покинул Ростов и уехал жить в Устюг.
Выступая в роли руководителя и вдохновителя московской
политики, митрополит Алексей должен был рано или поздно вступить в острый
конфликт с Тверью. В первой половине 60-х годов, когда главной
военно-политической задачей Москвы было получение великого княжения
Владимирского и подчинение суздальско-нижегородских князей, Алексей держался по
отношению к Твери весьма сдержанно, а в нейтральных вопросах даже дружелюбно.
В 1361 г. он лично приезжал в Тверь на поставление нового епископа Василия, в
1364 г. окрестил в Твери «литвин-ку» — дочь князя Ольгерда. В 1366 г. Алексей
поручил тверскому епископу Василию выступить посредником в очередном удельном
споре местных князей.
В середине XIV в. Тверь не имела сил для открытой
борьбы с Москвой. В отличие от московских князей, редко ссорившихся друг с
другом, потомки Михаила Ярославича Тверского сотрясали свой общий дом
непрерывными междоусобными войнами. Пылкий политический темперамент, гордость,
переходящая в заносчивость, были наследственными чертами большинства тверских
князей. Окруженные со всех сторон сильными соседями, надломленные психологически
кровавым террором Орды, они с яростью принялись истреблять и преследовать друг
друга.
Был и еще один, весьма неблагоприятный для Твери
фактор. В то время как в московском княжестве после гибельного «дуновения
чумы» к 60-м годам XIV в. уцелело всего лишь три князя-отрока: Дмитрий Московский,
его младший брат Иван (умерший в 1364 г.) и Владимир Серпуховской, в тверском
княжестве, напротив, было слишком много претендентов на власть. Тверское княжество
длинной полосой тянулось вдоль Волги, по форме слегка напоминая лодку, нос
которой был устремлен на северо-восток, а корма —на юго-запад. В этой в
общем-то небольшой лодке теснились более десятка больших и малых князей. Среди
них наибольшую известность получил князь Михаил Александрович, ставший одним из
самых видных правителей средневековой Твери. Рана оставшись без отца,
погибшего в Орде в 1339 г., Михаил воспитывался в Новгороде, при дворе умного и
образованного архиепископа Василия Калики. Со временем Михаил вернулся в
тверские земли, где получил собственный удел — городок Микулин в среднем
течении Шоши. Кипучая энергия, честолюбие, отличавшие Михаила, вскоре толкнули
его на борьбу: со своими старшими сородичами. С середины XIV в. не только
обладатель владимирского княжения, но и некоторые другие князья присвоили себе
титул «великий». В 1365 г. Михаил становится «великим князем Тверским».
|