11 декабря 1586 г. по воле Бориса Годунова Иов был
возведен на московский митрополичий престол. Поднаторевший в интригах и знании
слабых сторон человеческой натуры временщик рассчитал верно: недалекий, но
всецело преданный своему благодетелю Иов оказался очень полезной фигурой в той
крупной политической игре, которую вел царский шурин. Став патриархом, он
верой и правдой служил Годунову.
Вскоре после избрания Иов позаботился о прославлении
тех, кого считал своими духовными учителями— Иосифа Волоцкого и Филиппа
Колычева. В 1591 г. Иов установил общерусское празднование памяти главы
«иосифлян», сам написал ему канон и отредактировал церковную «службу». В том же
году патриарх санкционировал перенесение из тверского Отроча монастыря на Соловки
«мощей» митрополита Филиппа. По существу, это было публичное признание его
«святости».
В 1595 г. Иов почтил и более ранних своих предшественников—
московских митрополитов Петра, Алексея и Иону. Он установил особый день (5 октября)
для празднования их общей памяти.
Первый патриарх поначалу пытался навести порядок в
среде московского приходского духовенства. Однако он не проявил в этой области
должной настойчивости и твердости. Московские попы по-прежнему сплошь и рядом
«спустя рукава» относились к своим обязанностям, мало заботились о нравственном
и религиозном воспитании прихожан. Между тем патриарх с конца 90-х годов
оказался вовлеченным в острую борьбу вокруг престола и почти не имел времени
для внутрицерковных дел.
7 января 1598 г. на 41-м году жизни
скончался последний представитель правящей ветви «рюрикова дома» слабоумный
царь Федор Иванович. Благодаря поддержке патриарха временное правление — «на
малое время, покамест бог царьство строит от всех мятежей и царя даст», —
перешло ко вдове Федора, царице Ирине Годуновой. После завершения сорока
дневного траура, 17 февраля, в Москве состоялся Земский собор, который по
предложению патриарха избрал на царство Бориса Годунова. Последующие десять
дней патриарх, не зная ни минуты покоя, хлопотал о признании нового царя
боярами, духовенством и московским простонародьем.
В дело пошли даже древние кремлевские
святыни. Иов распорядился взять из Успенского собора знаменитую икону
Владимирской Божьей матери, главную святыню Российского государства.
«Чудотворная» была принесена к воротам Новодевичьего монастыря, где находился
Годунов, якобы не желавший принять царский венец. «Сий образ матери божии тебе
ради изнесохом и тебе ради толик путь шествова царица»,— говорили церковники
Борису, «убеждая» его взойти на престол. Один из современников событий с
горечью писал по поводу этого события: «Двигнут бысть тот образ нелепо,
двигнута же и Росия бысть нелепо».
Преодолев сопротивление бояр и части высшего
духовенства, Иов проложил Борису путь к престолу. В сентябре 1598 г. патриарх в
Успенском соборе венчал Годунова на царство. По свидетельству одного
современника, враждебно относившегося к Годунову, во время совершения коронации
новый царь сделал весьма необычное заявление: «И во время святыя литургии, стоя
под того (патриарха.—Н. Б.) рукою,— не знаем, чего ради, — испустил (Борис. —
Н. Б.) такой глагол, зело высок и богомерзостен: «Отче, великий патриарх Иов,
бог свидетель сему: никто не будет в моем царстве нищ или беден!» И тряся верх
сорочки на себе и глаголя: «И сию последнюю разделю со всеми!».
Однако по иронии судьбы именно Иов оказался косвенным
виновником несчастий рода Годунова. Сам того не желая, он подтолкнул Григория
Отрепьева на путь, который со временем привел его в Москву как «царевича Дмитрия».
В 1601 г. патриарх, заметив грамотного и расторопного чудовского монаха Григория,
взял его в свою свиту. Однако когда тот был обвинен в крамольных речах и
чернокнижии, Иов не стал выручать своего клирика. Попав под следствие, Григорий
не стал дожидаться его исхода. В начале 1602 г. он бежал из Москвы и перебрался
в Польшу. Там и произошло его чудесное превращение в «царевича».
В конце мая 1605 г. войска Лжедмитрия подошли к самой
Москве. В это время Борис Годунов уже покоился в каменной гробнице под сводами
Архангельского собора московского Кремля. Он умер 13 апреля 1605 г.
Молодой царь Федор Борисович не пользовался поддержкой
боярства и дворян. Не обладая ловкостью и изворотливостью отца, он растерялся
перед лицом надвигавшихся грозных событий. Патриарх пытался поддержать авторитет
Федора. Он неоднократно выступал перед народом с обличениями самозванца. Однако
его уже мало кто слушал.
За свою приверженность семье Годуновых Иов едва не
поплатился жизнью. 1 июня 1605 г. в Москве вспыхнуло восстание. Город быстро
оказался в руках сторонников Лжедмитрия. Патриарх был схвачен ими во время
богослужения в Успенском соборе. Его поволокли на Красную площадь, на Лобное место,
намереваясь казнить за борьбу против «законного государя»—«царевича Дмитрия».
Однако в толпе оказались не только враги, но и доброжелатели Иова. «Тогда бо
соборной церкви клирики во все церковные двери выбегоша, вопль и крик с плачем
сотвориша о Иове патриархе, и моляще народ, бе бо опалилися от беснования».
Само намерение казнить первого российского патриарха
многих привело в смущение. По этому поводу «распрение лютое бысть в народе».
Между тем начался погром патриаршего дворца. «Богат, богат, богат Иов патриарх!
Идем и разграбим имения его!» — закричали в толпе. Известно было, что в
голодные годы патриарх прятал запасы хлеба. Бросив полуживого
от страха и побоев Иова, толпа устремилась в Кремль за добычей. «И в мале часе
весь дом его разграбиша, и разнесоша все богатство».
По распоряжению Лжедмитрия Иов на телеге, в простой
монашеской рясе был отправлен туда, откуда некогда начал свой путь: в старицкий
Успенский монастырь. Монастырским властям приказано было бывшего патриарха «держати
в озлоблении скорбном». Однако игумен Дионисий, невзирая на указ, не стал
притеснять низложенного «первосвятителя». Он принял и содержал Иова с почетом.
Опасаясь доноса, он ублажил царских приставов щедрым угощеньем и дарами. Это
был тот самый Дионисий, который впоследствии стал архимандритом
Троице-Сергиева монастыря и прославился как один из организаторов героической
борьбы с польско-литовскими интервентами в 1610—1612 гг.
После гибели Лжедмитрия и прихода к власти Василия
Шуйского в мае 1606 г. Иов получил возможность вернуться в Москву. Его
преемник, ставленник Лжедмитрия, патриарх Игнатий был низложен и посажен под
стражу в Чудов монастырь. Казалось, ничто не мешает Иову вновь занять
патриарший престол. Однако бурные события последних лет, по-видимому,
сказались на здоровье патриарха. Он почти ослеп.
Размышляя относительно возвращения в Москву, Иов
учитывал и то, что новый царь Василий Шуйский, конечно, помнил о его дружбе с
ненавистным для всех Шуйских Борисом Годуновым. Вернувшись в столицу, Иов
оказался бы среди своих тайных и явных врагов.
Взвесив все «за» и «против», Иов «не восхоте паки
первыя своея власти восприяти». Тихая провинциальная Старица
с ее зелеными холмами и голубой лентой Волги была идеальным местом для
отдохновения после многих лет политической борьбы и «мятежей».
И все же отставному патриарху пришлось-таки еще раз
посетить Москву. В начале 1607 г., когда Центральные уезды страны охватил пожар
грандиозного крестьянского движения под предводительством И. И. Болотникова,
правительство Василия Шуйского решило прибегнуть к своеобразной
церковно-полити-ческой демонстрации. По приказу Шуйского Иов был привезен в
столицу. Здесь ему была устроена торжественная встреча. 20 февраля вместе с
самим царем и новым патриархом Гермогеном Иов совершил в Успенском соборе церемонию
всенародного «покаяния». «Простив» москвичей за их «измены» прежним
правителям, Иов призвал их повиноваться царю Василию. После этого он был
отправлен обратно в Старицу. Там он и скончался 19 июня 1607 г.
На погребении Иова присутствовали крутицкий митрополит
Пафнутий и тверской архиепископ Феоктист. Его похоронили у западной стены
монастырского собора, выстроенного еще удельными старицкими князьями в 1530 г.
Предвидя большие выгоды от погребения в обители столь знатной особы, иноки
позаботились о «чудесах», которые начались сразу же после смерти Иова. Вскоре
над его могилой была выстроена небольшая «палатка».
В 1652 г. одновременно с перенесением в Москву «мощей»
Филиппа Колычева царь Алексей Михайлович приказал доставить в столицу и
останки патриарха Иова. 27 марта 1652 г. ростовский митрополит Варлаам и
боярин Михаил Михайлович Салтыков вывезли из Старицы эту необычную реликвию.
Прах Иова был торжественно помещен в Успенском соборе московского Кремля, среди
гробниц других «перво-святителей» русской церкви.
На память об Иове в Старице осталась лишь белокаменная
плита с его могилы. В 1686 г. на месте его первоначального погребения выстроили
высокую шатровую колокольню. В ее верхнем ярусе были устроены часы. Каждую
четверть часа над Волгой разносился их задумчивый, чистый перезвон, напоминавший
о бренности человеческих тревог и волнений перед лицом всесокрушающего времени.
«Смутное время», как называют иногда богатое
драматическими событиями начало XVII в., оказалось весьма тревожным и для тех,
кто поднимался на высшую ступень русской
церковной иерархии. Посвоему положению второго человека в государстве патриарх
не мог оставаться в стороне от придворной борьбы, от событий, потрясших всю
страну. Каждый из участников борьбы за трон имел «своего» патриарха.
Показательны уже сами судьбы патриархов того времени. Два из них, Иов и
Игнатий, были низложены по политическим мотивам. Третий, «нареченный
патриарх» Филарет, провел 9 лет в польском плену. Лишь в 1619 г., после заключения
Деулинского мира и обмена пленными, он вернулся в Москву и официально принял
патриаршество.
Особой известностью пользовался в начале XVII в.
патриарх Гермоген (1606—1612). Ставленник Василия Шуйского, он всеми
средствами помогал своему покровителю в борьбе с врагами, будь то отряды Болотникова,
шайки «тушинского вора» — второго Лжедмитрия или регулярное войско польского
короля Сигизмунда. После падения Василия Шуйского (июль 1610 г.) Гермоген
мужественно выступал против польско-литовских интервентов и был замучен ими в
феврале 1612 г.
|