«Сказание о
Мамаевом побоище» называет Ослябю-отца Андреем. Не одно ли и то же лицо этот
Андрей и летописный Родион? О Родионе известно, что он был митрополичьим
боярином Киприана. Но и Андрей Ослябя упоминается в одном из актов конца XIV
века как боярин митрополита Киприана.
С. Б. Веселовский считал, что это все же были разные
лица. Андрей, по его мнению, «попал в дворяне митрополита Алексея, быть может,
при посредстве Сергия же, и Родион Ослебятя, служивший Киприану, наверное, был
близким родственником Андрея Осляби. Это тем более вероятно, что выезды из-за
рубежей в Москву происходили обыкновенно целыми семьями, даже родами».
С. К. Шамбинаго упоминает о рукописных святцах XVII
века, в которых записано, что «воины Адриан Ослябя и Александр Пересвет,
принесенные с битвы, были схоронены в Симоновом монастыре близ деревянной
церкви Рождества Богородицы в каменной палатке под колокольней, и над ними
поставлены каменные плиты без надписей».
Видимо, Адриан — монашеское имя Андрея. Но в таком
случае как быть со свидетельством акта конца века, что Андрей Ослябя был еще
жив? Кажется, этому документу следует доверять несколько больше, чем святцам,
составленным три века спустя?
Вопрос остается открытым. Ясно лишь, что, когда бы ни
умер (или погиб) Андрей Ослябя, он был захоронен рядом со своим братом. Вполне
возможно, что вместе с братьями тут был положен и сын Андрея, Яков. После того
как Симонов монастырь перевели на новое место, за овраг, ближе к Москве, надгробия
героев оставались в Старом Симонове. «В приходской церкви Рождества Богоматери,
разбирая колокольню сей церкви, называемой Старым Симоновым, — пишет в
примечаниях к V тому Карамзин, — в царствование Екатерины II нашли древнюю
гробницу под камнем, на коем были вырезаны имена Осляби и Пересвета: ныне она
стоит в трапезе, а камень закладен в стене».
В сентябре 1380 года в Москву с Куликова поля было
привезено еще множество деревянных колод с телами павших воинов. Москвичи
захоронили их в конце Варьской улицы, в урочище, называемом Кулишки, и над
братской могилой срубили обетный храм. Кирпичная церковь, сооруженная позже на
месте первоначальной, и сегодня стоит на площади, которая теперь носит имя
Ногина.
Видимо, судьба Пересвета навсегда уже останется для
нас волнующе безгласной, прикровенной. Первоначальник Куликовской битвы — великая
тайна русского духа, которая если и откроется когда, то откроется не
мелочностью подробностей. Пересвет является нам как образ мужественной любви. И
мы верим: народится еще новый Рублев и воплотит в дивных красках и линиях этот
мысленный образ и назовет его «За други своя».
|