В
то же время прослышали князья Андрей Полоцкий и князь Дмитрий Брянский,
Ольгердовичи, что великая беда и забота отяготили великого князя Дмитрия
Ивановича Московского и все православное христианство от безбожного Мамая. Были
же те князья отцом своим, князем Ольгердом, нелюбимы из‑за мачехи их, но ныне
Богом возлюблены были и святое крещение приняли. Были они, будто какие колосья
плодовитые, сорняком подавляемые: живя среди нечестия, не могли плода
достойного породить. И посылает князь Андрей к брату своему, князю Дмитрию,
тайно письмо небольшое, в нем же написано так: «Знаешь, брат мой возлюбленный,
что отец наш отверг нас от себя, но отец наш небесный, Господь Бог, сильней
возлюбил нас и просветил святым крещением, дав нам закон свой, – чтобы
жить по нему, и отрешил нас от пустой суеты и от нечистой пищи; мы же теперь
чем за то богу воздадим? Так устремимся, брате, на подвиг благой для
подвижников Христа, источника христианства, пойдем, брате, на помощь великому
князю Дмитрию Московскому и всем православным христианам, ибо большая беда
наступила для них от поганых измаилтян, да еще и отец наш с Олегом Рязанским
присоединились к безбожным и преследуют православную веру христианскую. Нам,
брате, следует святое писание исполнить, говорящее: „Братья, в бедах отзывчивы
будьте!" Не сомневайся же, брат, будто отцу мы противиться будем, ведь вот как
евангелист Лука передал слова господа нашего Иисуса Христа: „Преданы будете
родителями и братьями и умрете за имя мое; претерпевший же до конца –
спасется!" Выберемся, брат, из давящего этого сорняка и привьемся к истинному
плодовитому Христову винограду, возделанному рукою Христовой. Теперь ведь,
брат, устремляемся мы не земной ради жизни, но почести в небесах желая, которую
господь дает творящим волю его».
Князь
же Дмитрий Ольгердович, прочтя письмо брата своего старшего, возрадовался и
заплакал от радости, говоря: «Влады‑ко, господи человеколюбец, дай же рабам
твоим желание совершить таким путем подвиг этот благой, что открыл ты брату
моему старшему!» И велел послу: «Скажи брату моему, князю Андрею: готов я
сейчас же по твоему приказу, брат и господин. Сколько есть войска моего, то все
вместе со мною, потому что по божьему промыслу собрались мы для предстоящей
войны с дунайскими татарами. И еще скажи брату моему, слышал я также от
пришедших ко мне сборщиков меда из Северской земли, говорят, что уже великий
князь Дмитрий на Дону, ибо там дождаться хочет злых сыроядцев. И нам следует
идти к Северу и там соединиться: надо держать нам путь на Северу, и таким путем
утаимся от отца своего, чтобы не помешал нам постыдно».
Через
несколько дней сошлись оба брата, как решили, со всеми силами в Северской земле
и, свидясь, порадовались, как некогда Иосиф с Вениамином, видя с собою
множество людей, бодрых и снаряженных умелых ратников. И достигли быстро Дона,
и догнали великого князя Дмитрия Ивановича Московского еще на этой стороне
Дона, на месте, называемом Березуй, и тут соединились.
Князь
же великий Дмитрий с братом своим Владимиром возрадовались оба радостию великою
такой милости Божьей: ведь невозможно столь просто такому быть, чтобы дети отца
оставили и перехитрили его, как некогда волхвы Ирода, и пришли нам на помощь. И
многими дарами почтил их, и поехали своею дорогой, радуясь и славя Святого
духа, от земного уже всего отрешась, ожидая себе бессмертного иного искупленья.
Сказал же им князь великий: «Братья мои милые, по какой нужде пришли вы сюда?»
Они же ответили: «Господь Бог послал нас к тебе на помощь!» Князь же великий
сказал: «Воистину подобны вы праотцу нашему Аврааму, который быстро Лоту помог,
и еще вы подобны доблестному великому князю Ярославу, который отомстил за кровь
братьев своих». И тотчас послал такую весть князь великий в Москву
преосвященному митрополиту Киприану: «Ольгердовичи – князья пришли ко мне со
многими силами, а отца своего оставили». И вестник быстро добрался до
преосвященного митрополита. Архиепископ же, прослышав о том, встал на молитву,
говоря со слезами: «Господи владыко человеколюбец, ибо противные нам ветры в
тихие превращаешь!» И послал во все соборные церкви и монастыри, повелел
усердно молитвы творить день и ночь к Вседержителю‑Богу. И послал в монастырь к
преподобному игумену Сергию, чтобы внял их молитвам Бог. Княгиня же великая
Евдокия, услышав о том великом Божьем милосердии, начала щедрые милостыни
раздавать и постоянно пребывала в святой церкви, молясь день и ночь.
Это
же снова оставим и к прежнему возвратимся.
Когда
князь великий был на месте, называемом Березуй, за двадцать три поприща от Дона
настал уже пятый день месяца сентября – день памяти святого пророка Захарии (в
тот же день и убиение предка Дмитрия – князя Глеба Владимировича), и прибыли
двое из его сторожен заставы, Петр Горский и Карп Олексин, пришли знатного
языка из числа сановников царского двора. Рассказывает тот язык: «Уже царь
Кузьмине гати стоит, но не спешит, поджидает Ольгерда Литовского да Олега
Рязанского; руководствуясь сведениями, полученными от Олега, о твоих сборах
царь не ведает и встречи с тобою не ожидает; через три же дня должен быть на
Дону». Князь великий спросил его силе царской, и тот ответил: «Несчетное
множество войск его сила, никто их не сможет перечесть».
|