|
II
Едигей
принадлежал к древней монгольской семье рода Белых мангкытов (Ак‑Мангкыт).
Мангкыты, как мы знаем, составляли ядро Ногайской Орды. Их поддержка серьезно
помогла Едигею при захвате власти в Золотой Орде — как и Ногаю примерно 130 лет
назад. Однако положение Едигея было сложнее, чем положение Ногая, поскольку он
не являлся Чингисидом. Правда, он объявлял себя потомком, через
прародительницу, первого халифа Абу‑Бакра. Для мусульман это, по‑видимому, было
достаточно весомо. Но, хотя большая часть монгольских князей и знати к этому
времени и приняла ислам, они не отказывались от всех своих монгольских
традиций. Политически теперь, как и раньше, только за потомками Чингисхана
признавалось право на трон Золотой Орды. Едигей, таким образом, находился в том
же положении, что Мамай и Тамерлан. Единственным для него выходом было управлять
через марионеточных ханов. Сам он вынужден был удовлетвориться титулом эмира.
Тимур‑Кутлуг, первый хан, которого он посадил на трон, был пьяницей и умер в
1400. Затем с одобрения Едигея ханом избрали его двоюродного брата Шадибека.
Согласно персидскому историку Муин ад‑дин Натанзи, Шадибек всю свою жизнь
проводил в пирах и удовольствиях. Сначала Едигей не испытывал никаких
затруднений в управлении через него.
Разбив
армию Витовта и отрезав Литву от Черного моря, Едигей сосредоточился на
восстановлении порядка и дисциплины в Золотой Орде. Как формулирует Муин ад‑дин,
он установил «изысканные обычаи и великие законы». Под первыми он,
вероятно, подразумевает строгие церемониальные формы повиновения знати хану;
под вторыми Ясу со всеми ее дополнениями, включая жестокую систему
налогообложения. Интересным аспектом политики Едигея была попытка прекратить
торговлю рабами‑тюрками. Еще до монгольского нашествия половецких детей
продавали в Египет, где их готовили для отрядов мамлюков. Эта практика
сохранялась в конце тринадцатого века и весь четырнадцатый. Теперь, согласно
аль‑Макризи, Едигей запретил «татарам» продавать своих детей в рабство за
границу. Под татарами Макризи, судя по всему, имеет в виду не только половцев,
но и всех других тюркизованных граждан Золотой Орды. Едигей, видимо, хотел
предотвратить уменьшение численной силы тюрков как основы Золотой Орды. В
результате этой политики количество рабов, поставляемых в Сирию и Египет из
Золотой Орды, резко сократилось. Позже такая торговля возродилась, но продавали
уже не тюркских детей, а черкесских. Необходимо подчеркнуть, что политику
Едигея в этом случае нельзя истолковывать как желание свернуть внешнюю торговлю
вообще. Напротив, он прекрасно осознавал важность развития торговли в Золотой
Орде, и, в особенности, восстановления торговых путей в Центральную Азию.
Воспользовавшись смертью Тамерлана (1405 год), он в 1406 году захватил Хорезм.
После
реорганизации своего государства Едигей почувствовал себя достаточно сильным,
чтобы заняться русскими проблемами. По сути дела, Восточная Русь стала
практически независимой с момента окончательного поражения, нанесенного
Тохтамышу Тимуром. Только в 1400 году великий князь Иван Тверской (сын Михаила
II) счел нужным направить Едигею своего посла. На него, по‑видимому, произвела
впечатление победа Едигея над Витовтом. Два года спустя князь Федор Рязанский
(сын Олега) поехал в Орду и получил ярлык на рязанский стол (освободившийся
после смерти Олега). Однако сразу после своего возвращения из Орды Федор
заключил соглашение с великим князем Василием Московским, по которому он
обязался не оказывать никакой помощи монголам и предупреждать Василия о любых
угрожающих шагах Едигея. Что же касается великого князя Василия, то под разными
предлогами он прекратил посылать дань в Орду и не обращал никакого внимания на
сетования по этому поводу ханских послов. Подобного отношения Едигей не мог
выносить слишком долго.
В
связи с этими обстоятельствами для Москвы было несчастьем, что в 1406 году
начался конфликт между Василием и его тестем Витовтом. Причиной конфликта
явилось возобновление давления Витовта на Смоленск, Псков и Новгород.
Вдохновленная поражением Витовта на Ворскле в 1399 году, в Смоленске подняла
голову антилитовская партия. В Смоленске, как в Твери и Новгороде, боярам нравилась
аристократическая система правления Литвы, простые люди же, наоборот, выступали
против нее. В 1401 году народ Смоленска взбунтовался, убил литовского
наместника и снова призвал бывшего великого князя Юрия. Витовт немедленно
бросился в Смоленск, но не смог его взять. Не смог он этого сделать и три года
спустя. Только в 1405 году, когда он собрал сильное войско, имевшее на
вооружении пушки, ему удалось штурмом взять город и восстановить над ним свою
власть. Затем он вступил на земли Пскова (февраль 1406 года). Псковитяне
обратились за помощью к великому князю московскому. Тем временем Витовт
потребовал от Новгорода принять князем его двоюродного брата Люгвена (сына
Ольгерда). Тогда князь Василий счел необходимым положить конец агрессии Витовта.
Едигей был обрадован, когда услышал о надвигающейся войне между Московией и
Литвой, поскольку она ослабила бы оба государства. Он с радостью предложил свою
помощь Василию. Помощь приняли, и подразделения татарских войск присоединились
к московской армии. Сражения, однако, не произошло, и скоро было достигнуто
перемирие. В следующем году Новгород принял князя Люгвена, но ему не позволили
расположиться в самом Новгороде, и он был вынужден жить в соседнем городке.
Война между Василием и Витовтом разгорелась снова, но вскоре окончилась новым
перемирием. В июле 1408 года ведущий литовский князь, Свидригайло (Švitrigaila)
(сын Ольгерда), покинул Витовта и поступил на службу к Василию. В Москве
ликовали. Для «кормления» Свидригайло получил город Владимир с прилегающими к
нему районами: Переяславль, Волоколамск, Ржев и половину Коломны. Обеспокоенный
поступком Свидригайло, Витовт в третий раз повел свои войска на Москву. Как и в
предыдущих войнах, серьезных боев не произошло, и в сентябре 1408 года было
подписано перемирие.
Пока
Витовт восстанавливал свой контроль над Смоленском и ставил литовского князя во
главе новгородских войск, великий князь Василий пытался установить контроль над
Тверью. Иван, великий князь тверской, не выказывал желания признать
верховенство Василия, поэтому Василий решил помочь сопернику тверского князя
Юрию Холмскому, получить ханский ярлык на тверской стол. В 1407 году Юрий
прибыл в Москву и оттуда с благословения Василия, отправился в Орду. Как только
великий князь Иван узнал об этом шаге, он тоже поспешил к ханскому двору. Когда
Иван прибыл в Орду, там начинались волнения. Раздраженный опекой Едигея, хан
Шадибек пытался установить свою власть. На самом деле, в Орде росла оппозиция
политике Едигея в отношении централизации и повышения налогов.
Особенно,
по‑видимому, негодовали работорговцы, сотрудничающие с Египтом. Шадибек
попытался избавиться от Едигея, возглавив оппозиционное движение. В Орде
началась короткая, но яростная гражданская война. Едигей нанес противникам
поражение и посадил на трон нового хана, Пулада (в русских летописях именуемого
Булат‑Салтаном). Шадибек бежал в Астрахань.
Как
только порядок был восстановлен, ассамблея монгольской знати под
председательством нового хана повелела подтвердить ярлык великого князя тверского
Ивану. Претензии Юрия были отвергнуты. Неудовлетворенный решением, Юрий
отправился в Астрахань и получил ярлык на кашинское княжество (самое важное из
удельных тверских княжеств) от изгнанного князя Шадибека. Иван, однако,
отказался признать законность этого ярлыка. План Василия, таким образом,
провалился, а его отношения с Иваном Тверским стали еще более натянутыми, чем
прежде, к глубокому удовлетворению Едигея.
Следующим
шагом Едигея стала замена великого князя рязанского Федора, которому он не
доверял, на князя Ивана Пронского. Летом 1408 года Иван с помощью татарской
армии занял Рязань. Федор обратился к Василию, который послал войско помочь
свергнутому князю. Несмотря на это, армия Федора потерпела поражение от сил
Ивана. Скоро, однако, по всей вероятности, при посредничестве Василия,
соперники пришли к взаимному соглашению, и Федор вернулся в Рязань. В этом
случае Василии сумел ограничить вмешательство Едигея в русские дела. Едигей
теперь решил, что пришло время ударить по самой Москве.
Как
Тохтамыш во время своего похода на Москву, Едигей знал, что его единственный
шанс на успех — в полной секретности подготовки этой кампании. Опасаясь, что
некоторые друзья Москвы в Золотой Орде уведомят Василия о том, что он собирает
сильную армию, Едигей послал в Москву гонца объяснить Василию, что хан Булат‑Салтан
намеревается вести войну против Литвы. Это произошло, по‑видимому, в октябре
1408 года. К этому времени Василий подписал перемирие с Витовтом и распустил
армию, принимавшую участие в литовской кампании. Армии обоих противников в этой
войне были, судя по всему, небольшими.
Таким
образом, москвичи оказались абсолютно неподготовленными, когда в ноябре Василий
получил известие от дружественного татарского мурзы, что Едигей с сильной
армией идет на Москву. Для сколько‑нибудь большой мобилизации уже не оставалось
времени. Василий отправился в Кострому собирать силы северных районов своего
государства, а князь Владимир Серпуховской снова стал воеводой московского
ополчения.
Орда
Едигея подошла к стенам Москвы 1 декабря. Первая попытка татар штурмом взять
город успеха не имела. Тогда Едигей устроил свою ставку в нескольких верстах от
Москвы и позволил войскам грабить окрестности. Тем временем он направил послов
в Тверь с приказом великому князю Ивану доставить к Москве его артиллерию. Иван
пообещал и сделал вид, что выступил на Москву, но скоро возвратился в Тверь.
Вероятно, он не хотел испытывать судьбу и боялся мести со стороны великого
князя московского. Едигей, без артиллерии, оставил надежду взять город штурмом
и решил сделать это при помощи осады. Осада безуспешно продолжалась несколько
недель и, в конце концов, Едигей предложил снять ее за 3 000 рублей отступного.
Получив указанную сумму, он повел войска обратно в степи.
Хотя
Едигей и не смог взять Москву, он преуспел в разорении значительной части
княжества и, таким образом, серьезно сократил материальные ресурсы великого
князя. Он также восстановил независимость нижегородского княжества, пожаловав
его стол Даниилу, сыну Бориса, который, напомним, был свергнут в 1392 году. И
все‑таки, несмотря на разорения и страдания, причиненные набегом Едигея, он не
достиг своей главной цели: сила великого князя московского не была уничтожена.
Василий не только продолжал игнорировать ханский сюзеренитет, но даже дал в
Москве пристанище сыновьям Тохтамыша, чьи претензии на золотоордынский трон
являлись для Едигея источником серьезного беспокойства. Эмир горько сетовал
Василию на его враждебность в колком письме от 1409 года, но это было все, что
он пока мог сделать.
Набег
Едигея на Москву, однако, сильно повысил его авторитет в мусульманском мире.
Когда его послы, вместе с послами Булат‑Салтана, появились в 1409 году при
дворе сына Тамерлана Шахруха в Херате, им был оказан великолепный прием. В том
же году египетский султан направил своих послов Булат‑Салтану. Едигей,
казалось, достиг зенита своей славы. И все‑таки дни его власти были сочтены.
Силы
оппозиции, побежденные в 1407 году, вскоре восстановились Марионеточный хан
Булат‑Салтан умер в 1410 году, ему наследовал, с согласия Едигея, сын Тимур‑Кутлуга
Тимур‑Хан. Чтобы упрочить свое влияние на нового хана, Едигей отдал ему в жены
одну из своих дочерей. Но в течение нескольких месяцев Тимур‑Хан повернулся
против своего тестя. Едигей был побежден и бежал в Хорезм (1411 год). Тимур‑Хан
не получил, однако, выгоды от своей победы, поскольку его самого скоро сместил
сын Тохтамыша Джалал ад‑Дин.
Все
теперь отвернулись от Едигея, включая сына Тамерлана Шахруха, чья армия в 1414
году заняла Ургенч (столицу Хорезма). Это, однако, не закончило карьеры Едигея.
С небольшой свитой он вернулся в кипчакские степи и сумел создать собственное
княжество, по‑видимому, в Крыму. В 1416 году его жена совершила паломничество в
Мекку с эскортом в 300 всадников. В том же году, согласно польскому историку
пятнадцатого века Яну Длугошу, Едигей учинил набег на Киев. Три года спустя он
отправил послов Витовту, предлагая великому князю литовскому союз против
сыновей Тохтамыша. До того, как этот союз мог состояться, он был убит в
столкновении с сыном Тохтамыша Кадыр‑Берди.
Драматическая
судьба Едигея сделала его любимым героем тюркской эпической поэзии, особенно
эпоса его собственного народа, ногайцев. Тогда как многие современники страдали
от его жажды власти, ногайские поэты видели в нем доблестного князя степей и
превозносили его за отвагу и рыцарство.
|