|
5. Капитуляция, 1478 г.
Результаты
войны 1471 г. были ужасны для Новгорода. Многие из его провинций были
опустошены. Новым договором подтверждались не только наиболее унизительные
статьи договора 1456 г., теперь новгородцы должны были также признать
постоянную зависимость Новгорода от Москвы. При этом Новгород оставался
полуавтономным государством, и если бы новгородцы смогли теперь объединиться в
защиту оставшегося от их древних институтов, они могли бы попытаться
предотвратить дальнейшее посягательство Москвы на их права, хотя бы на время. К
сожалению, разногласия среди новгородцев не прекратились, и боярская партия все
еще думала о восстании против Ивана III при первой же возможности.
Престиж
бояр значительно упал в связи с ужасным провалом их политики в 1470‑1471 гг. В
это время житьи люди поддерживали бояр, и лишь низшие классы (молодшие люди)
старались воспротивиться соглашению с Литвой. Теперь же в Новгороде новый режим
Ивана III приняло большинство житьих людей, и даже некоторые бояре задумывались
о том, чтобы прекратить сопротивление Москве.
Знатные
бояре более не решались открыто демонстрировать свою враждебность Москве на
собраниях веча. Вместо этого он" пытались получить твердый контроль над
хотя бы некоторыми «уличанскими коммунами». Там, где увещевание или взятка не
срабатывали, они применяли силу. Осенью 1475 г. посадник Василий Ананьин в
сопровождении восемнадцати других бояр и их слуг организовал нападение на
жителей, принадлежавших к двум «уличанским коммунам» (улиц Славковой и
Никитиной). Они избили, а некоторых до смерти, многих членов названных коммун и
разграбили их собственность, ущерб насчитывал 1000 рублей. Приблизительно в это
же время староста Федоровской «уличанской коммуны» Памфил, в сопровождении двух
бояр (принадлежавших к группе поддержки посадника Ананьина) напал на дом двух
непокорных бояр — братьев Полинарьиных — и разграбил его. Ущерб насчитывался в
500 рублей. Мотив в каждом случае очевиден — запугивание противников боярской
партии. Однако на примере бояр Полинарьиных мы видим, что некоторые из бояр
отказались следовать своим предводителям. С другой стороны, можно заключить,
что староста коммуны Федоровской улицы был на стороне бояр. Эта коммуна должна
была управляться боярской партией, как, возможно, и некоторые другие.
Большинство городских коммун, должно быть, неохотна признало руководство бояр.
Боярская партия, конечно, играла в опасную игру, поскольку ее противники теперь
могли обратиться к Ивану III, как к судье в споре, и действительно поступили
именно так. Люди среднего класса (житьи люди) и низшие классы (молодшие) послали
жалобщиков в Москву, чтобы искать справедливости у Ивана III.
22
октября 1475 г. Иван III отправился из Москвы в Новгород с большой свитой. В
Вышнем Волочке его приветствовал посланец архиепископа Феофила, везший дары.
Одновременно свои жалобы представили новгородские граждане, оскорбленные
боярами. Затем Иван медленно направился в Новгород. На его пути ему передавали
иные жалобы на бояр. Разумеется, существовало множество разных обид, нанесенных
боярами кроме двух, зафиксированных летописями и описанных выше.
За
40 верст до Новгорода Ивана III встретили новгородцы, в их числе были
архиепископ Феофил, служилый князь Василий Гребенка Шуйский, посадник Ананьин и
многие другие знатные люди. 21 ноября все они достигли Новгорода, и, в
соответствии с древними договорами, Иван III остановился на Городище. Многие
новгородцы поспешили представить свои жалобы. Но им сказали, чтобы они
подождали несколько дней. 23 ноября Иван посетил город Новгород, присутствовал
на службе в соборе Святой Софии, а затем отобедал у архиепископа. Он получил
щедрые дары.
26
ноября Иван устроил заседание верховного суда на Городище для рассмотрения двух
упомянутых выше случаев боярского насилия, действуя совместно с архиепископом
Феофилом и посадниками. Посадник Ананьин не имел, естественно, возможности быть
членом суда, поскольку сам был в роли обвиняемого. Как потерпевшие, так и
обвиняемые были приглашены для изложения своих жалоб, и суд признал
справедливость иска потерпевших. Их предводители, включая Ананьина, были
арестованы; другие же были выпущены под залог. До этого момента Иван III
действовал в границах полномочий, установленных договором 1471 г., и не посягал
на новгородское представление о «старине».
После
заседания трибунала Иван III приказал взять под стражу двух бояр, Олферия Офонасова
и его сына (не бывших среди обвиняемых) за связь с Казимиром Литовским. Это
действие было незаконным с точки зрения «старины», поскольку приказание Ивана
III не было поддержано новгородскими официальными лицами.
Иван
III считал, что договоры 1456 и 1471 гг. дают ему полную власть действовать по
своей собственной воле, тем более в случаях предательства. И только теперь
новгородцы осознали полное значение политических пунктов тех судьбоносных
договоров.
Три
дня спустя архиепископ Феофил и городские главы попросили Ивана простить
арестованных бояр и освободить их. Иван III не только отказался удовлетворить
их просьбу, но и приказал перевезти посадника Ананьина и трех его сообщников в
Москву и заключить там в тюрьму. Это было, конечно же, нарушение «старины», но
новгородцы не могли противиться этому. Через несколько дней Иван III согласился
простить менее провинившихся обидчиков, которые до этого были выпущены под
залог. Однако они должны были возместить убытки пострадавшим, а также выплатить
Ивану III судебные штрафы. Вместо Ананьина был избран новый посадник, и
новгородские бояре устроили в честь Ивана III несколько щедрых пиров, на каждом
из которых ему преподносили богатые дары. Среди благородных людей была вдова
Настасья Ивановна Григорьева — «славная, богатая», как называют ее некоторые
летописцы.
26
января 1476 г. Иван III покинул Новгород и 8 февраля возвратился в Москву. В
соответствии с договорами на пути назад он не требовал подарков от местного
населения.
Пребывание
Ивана III в Новгороде значительно увеличило его популярность среди средних и
низших классов, и даже многие бояре, кажется, были под благоприятным
впечатлением от его действий. Те новгородцы, представившие после отъезда Ивана
III свои жалобы в суд и неудовлетворенные решением, были склонны обратиться к
Ивану III. Согласно «старине», великий князь московский мог судить новгородцев
лишь во время пребывания в Новгороде и не имел права принимать какие‑либо
жалобы, находясь в Москве. Вероятно, многие неудовлетворенные новгородцы
просили его вновь прибыть в Новгород, чтобы устроить еще одну «сессию
верховного суда», но Иван не изъявлял какого‑либо желания предпринять еще одну
поездку сразу же после первой; поэтому нетерпеливым новгородцам оставалось
только представлять свои дела для рассмотрения в Москву.
В
феврале 1477 г. новгородский глава Захар Овин и многие недовольные новгородцы
явились в Москву, дабы найти там справедливость. Поступив таким образом, они
посягнули на одну из наиболее важных основ своей собственной старины. «Того не
бывало от наняла, как и земля их стала», — отмечал летописец. Вскоре после
этого несколько других бояр, житьих людей и мелких землевладельцев также
преступили древнее установление, приехав в Москву. Боярин Василий Никифоров
поступил на службу к Ивану.
В
марте произошел эпизод, который до сих пор остается до некоторой степени
покрытым тайной. Два мелких новгородских служилых лица, Подвойский Назар и
некто по имени Захария (не следует путать его с посадником Захаром Овином),
который называл себя вечевым дьяком (хотя очевидно, что он был лишь мелким
чиновником), прибыли в Москву и подали Ивану петицию, в которой обращались к
нему как к новгородскому господарю (государю) вместо традиционной формы
господин. В Никоновской летописи говорится, что Назар и Захария были официально
посланы в Москву «архиепископом Феофилом и всем Великим Новгородом», но этого
нельзя принять, учитывая низкое положение как Назара, так и Захарии в
новгородской администрации. Конечно, для миссии такого порядка должны были быть
выбраны более значимые люди. Скорее всего, поездка Назара и Захарии была
подготовлена каким‑либо московским агентом в Новгороде, возможно, по заданию
Москвы.
|