Но когда речь заходит об огораживании изгородями пашенных
монастырских полей, грамота предлагает: «и около пашни изгороду самим городити,
где хто пашет», т.е. огораживать монастырский клин пашни каждый крестьянин,
вероятно, должен на участке «своей выти». При существовании единого господского
поля сделать это так, как предписывает грамота, невозможно. Но вместе с тем
здесь – важный момент; участки монастыря твердо закреплены за ним (их
огораживают).
Наиболее завершенный этап выделения
господской пашни из «жеребьевого» крестьянского землепользования можно видеть
на примере жалованной уставной грамоты 1590 г. нижегородскому Благовещенскому и
Цареконстантинову монастырям Владимирского уезда. Она, в частности,
рекомендует: «А пашня монастырская пахати на выть по полуторы десятине ржи и
овса, а сеять Семены монастырскими и жати и класти и молотити и в житницы
сыпати и навоз на пашню возити с монастырских конюшенных и з животинных дворов…
А как крестьяне монастырскую пашню пашут и изделье всякое монастырское делают и
крестьяном свои хлеб ести». Здесь настолько все обособлено от
элементов крестьянского хозяйства, что можно предполагать и выделение пашни, поскольку
монастырские поля расположены в селах, где есть монастырские хозяйства.
Таким образом, перед нами двухвековая, чрезвычайно
замедленная эволюция такого барщинного хозяйства, где холопский труд, столь
широко распространенный в светской вотчине, не применялся.
Наиболее вероятное преобладание в этот двухсотлетний
период долевой господской запашки свидетельствует о громадной роли общинной
корпорации в определении характера отношении крестьянина с феодалом. Больше
того, этот факт свидетельству ет о явном бессилии феодала преодолеть сильные традиция
общинного землепользования и землеустройства и, наконец, о практической
невозможности при данном уровне соотношения классовых сил ввести в
хозяйственную практику отработочную ренту в ее наиболее грубой форме – форме
полевой барщины.
Полагаем, что обычные мотивировки
историков о том, что такая форма эксплуатации еще «не назрела», что феодал не
был заинтересован в заведении собственно господского хозяйства, в свете
приведенных доводов и соображений могут быть поколеблены. Нужда феодала в
собственном хозяйстве подтверждается существованием в вотчинах, «боярщинах»,
«волостках» господской пашни, обрабатываемой холопами. Желание феодала
расширить круг своих потребностей, выйти за рамки потребительных стоимостей,
создаваемых в крестьянском хозяйстве, косвенно отражают формуляры кормленых
грамот, где очень рано появляется клаузула: «А не люб будет волостелем корм, и
они емлють за полоть мяса 10 денег», «А не люб будет доводчикам корм, и они
емлют за ковригу деньги» и т.д.
|