|
Историография
Общие исторические представления о создании единого
Русского государства формировались уже у современников. Складывание общерусской
государственности и рост международного престижа России привели к возникновению
официальных политических идей о Русском государстве как законном преемнике
крупнейших мировых империй — Римской и Византийской. «Сказание о князьях
владимирских» рассматривало государя всея Руси как наследника власти
византийских императоров. На протяжении XVI в. это представление стало
важнейшей частью официальной идеологии самодержцев. Созданный в 10-е годы
XVI в. в Иосифо-Волоколамском монастыре Русский хронограф, исходя из
тезиса о преемственности всемирных монархий, рассматривал историю России как
завершающий этап судеб человечества. В кругах, оппозиционных
Василию III и Ивану IV, складывалось отрицательное представление о деятельности
Ивана III и княжича Василия, причем эта негативная характеристика прямо
связывалась со второй супругой Ивана III — Софьей Палеолог и ее окружением. И.
Н. Берсень-Беклемишев говорил, что «как пришли сюда грекове, ино и земля наша
замешалася». Кн. А. М. Курбский в полемическом задоре писал, что московские
князья «обыкли тела своего ясти и крове братии своей пити». В
дореволюционной историографии проблема образования единого Русского государства
принадлежала к числу тем, к которым ученые обращались в первую очередь для
того, чтобы понять ход русского исторического процесса.
Родоначальник отечественной исторической науки В. Н.
Татищев, исходя из представления о незыблемости самодержавия, полагал, что
единодержавие существовало еще в Древней Руси и было нарушено Ярославом Мудрым,
а Иван III «совершенную монархию восставил и о наследии престола единому сыну,
учиня закон, собором утвердил».
Дворянский историк XVIII в. М. М. Щербатов
считал, что Иван III добился успехов в объединительной политике «без великих
кровопролитий». М. М. Щербатов значительно обогатил комплекс
источников. Он привлек гораздо больше летописных текстов, чем предшественники,
и обратил внимание на актовые материалы.
Итоги развития русской дворянской историографии подвел
в начале XIX в. Н. М. Карамзин. Для него Иван III — «герой не только
российской, но и всемирной истории», ибо он восстановил в России единодержавие
и уничтожил разновластие.
Резко противостоял официальной историографии
революционер-демократ А. Н. Радищев. Исходя из тезиса о «договорном» начале как
основе княжеской власти, он прославлял вольность Великого Новгорода и
подчеркивал своеволие российских самодержцев, включая и Ивана III.
Радищевскую традицию в историографии продолжили
декабристы. Н. М. Муравьеву претила «холодная жестокость Иоанна III». Более
гибкую характеристику дал Ивану III Н. И. Тургенев: «С благоговением благодарю
его как государя, но не люблю его как человека, не люблю как русского». Ставя ему
в заслугу уничтожение уделов и достижение «независимости и внешнего величия
России», Тургенев вместе с тем писал: при Иване III «Россия достала свою
независимость, но сыны ее утратили личную свободу надолго, надолго, может быть,
навсегда. История ее с сего времени принимает вид строгих анналов
самодержавного правительства… вольность народа послужила основанием, на котором
самодержавие воздвигло Колосс Российский».
Достижением сложившейся в середине XIX в.
юридической, или государственной, школы (К. Д. Кавелин, С. М. Соловьев, Б. Н.
Чичерин) было представление о закономерном характере русского исторического
процесса. Ученые этой школы считали определяющим фактором истории эволюцию форм
политической жизни, а не созидательную деятельность народных масс. Ведущую
линию исторического процесса составлял, по мнению С. М. Соловьева, «переход
родовых отношений между князьями в государственные». Носителями
государственного начала становились самодержцы, а родового — бояре и княжата.
По Соловьеву, формирование государственных отношений падало на время Ивана IV,
а политическая борьба при дворе Ивана III сводилась к противопоставлению бояр и
княжат детям боярским и дьякам. Эта оценка расстановки сил
исходила прежде всего из представления о борьбе государственного и родового
начал, а не из конкретного рассмотрения источников.
Концепция С. М. Соловьева вызвала критику
славянофилов. К. С. Аксаков, основные идейные позиции которого
были связаны с идеализацией православия и самодержавия, исходя из представления
о «союзе власти и народа», делил допетровскую историю России на три периода. На
протяжении третьего («московского») периода Москва первая задумала
«государственное единство» и начала уничтожение отдельных княжеств. В итоге
Русская земля была соединена в одну «великую Общину». Верно
подметив, что в концепции Соловьева начисто отсутствует народ, Аксаков поставил
задачу изучения народного быта. К ее решению обратились историки
славянофильского толка (И. Д. Беляев, И. Е. Забелин).
|