Но уже Шахматов обратил внимание
на летопись, отражающую ростовский свод конца XV в., чей рассказ об Угре был
использован в Софийской II и Львовской в качестве одного из источников. Этот
ростовский свод содержался в Типографской летописи.
В нем упоминалось о колебаниях
великого князя, но рассказ этот был вполне последовательным и, в отличие от
рассказа Софийской II и Львовской летописей, не обнаруживал следов разных
источников.
В 1949 г. был опубликован
открытый Шахматовым Московский свод — официальная великокняжеская летопись
конца XV века. Но и в ней рассказ об Угре оказался очень близким к рассказу
Типографской и также упоминал о колебаниях великого князя.
Базилевич утверждал, что рассказ
Московского свода не мог быть рассказом великокняжеской летописи, ибо в нем,
«при сдержанном отношении к Ивану III, допущены такие выражения о великой
княгине Софии Палеолог, которые никак не могли иметь места в великокняжеской
летописи».
В работах последних лет летописные
известия об Угре привлекаются более полно и с учетом происхождения сводов, в
которых они содержатся. Однако упоминание в великокняжеской летописи о
колебаниях великого князя под влиянием «злых советников» продолжает вызывать
недоумение историков.
Между тем упоминания о колебаниях и
спорах во время «стояния на Угре», имеющиеся в самых различных источниках,
никак не могут быть отвергнуты. О «прежних развратниках» Ивана III,
советовавших ему «не противитися сопостатом», упоминается в послании
ростовского архиепископа Вассиана, поведение которого по отношению к Ивану III
было абсолютно лояльным и которого никак нельзя причислить к его противникам.
Ростовская повесть об Угре (в составе Типографской летописи) вышла из той же
среды, что и послание Вассиана, но нет оснований говорить о зависимости этой
повести и других летописных памятников от послания Вассиана.
Достоверность известий о спорах и
колебаниях во время нашествия Ахмата доказывается наличием этих известий в
великокняжеских сводах во всяком случае уже в 90-х годах XV века.
В основе сообщений великокняжеских
сводов лежал ростовский рассказ, близкий к Типографской летописи, но с рядом
важных изменений. И как раз они-то и объясняют, почему официальное летописание
использовало ростовский рассказ.
Великокняжеские летописцы, как и
все остальные источники, упоминали о колебаниях Ивана III по той простой
причине, что о них прекрасно знали современники. Удобнее поэтому было упомянуть
об этих колебаниях, указав, что виноваты в них были «предатели христьянские, а
норовники бесерменские», которые советовали «государю на зло христьянское».
|