А. Я.
Гуревич сравнивает византийские порядки с «правовым компромиссом» между
вассалами и королем по «Великой хартии вольностей». Такой же сравнительный
анализ напрашивается и по русско-английским реалиям. Даже формулы деспотизма в
России и Византии схожи: «а жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити
вольны же» — и: «что угодно императору, то имеет силу закона». Это — один и тот
же принцип деспотического самодержавия.
Схожесть
русско-византийских порядков не случайна. Анализируя социальный состав
господствующего класса Византии в XI—XII вв., А. П. Каждан так характеризовал
основу могущества государственной власти: «Если в западноевропейских
государствах классического средневековья собственность конституировалась в
очень большой мере через феодальную иерархию и вассально-ленную систему, то в
Византии соответствующая роль принадлежала государственному механизму: он
осуществлял власть над трудящимся населением и вместе с тем выполнял функции по
присвоению и распределению если не всего, то довольно значительной части прибавочного
продукта».
В основе
сложившегося подданства-министериалитета лежат отношения собственности: осуществление
верховной властью права, получившего в римском законодательстве определение как
dominium directum. Но это — уже другая тема, заслуживающая специального
исследования поэтому в данной статье мы ограничимся лишь общей констатацией.
Явления
прошлого оцениваются обычно с точки зрения перспективы исторического развития.
С «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина утверждалась в науке оценка
централизации, исходившая прежде всего из государственных потребностей единения
страны и создания сильной монархической власти.
Новое
теоретическое обоснование эта позиция получила у историков так называемой
государственной школы. В трудах Б. Н. Чичерина, К. Д. Кавелина, С. М. Соловьева
утверждалась мысль, что подавление «боярской крамолы» и наступление
великокняжеской (царской) власти на удельную независимость означали успех
централизации, несомненно благоприятный для страны, народа и вообще дальнейшего
развития.
Полемика
Н. Г. Чернышевского с Б. Н. Чичериным о сути централизации не затронула
генеральной линии развития исторической науки и, благодаря трудам С. М.
Соловьева, профессионального историка, многие идеи государственной школы были
унаследованы последующими поколениями историков, в том числе и советскими.
Известную роль сыграло и огосударствление самой науки с конца 20-х гг.,
закрепление в сознании людей государственнических представлений.
|