Василий сначала приказал выгнать его из монастыря, а
потом, по доносу некоторых монахов, велел привезти из пустыни, куда он
удалился, в Москву и засадил в тюрьму в оковах. Жена темничного стража,
сжалившись над Порфирием, освободила его от оков и доставила ему возможность
убежать, но Порфирий, выжидая удобного времени для бегства, спрятался в
потаенном месте и увидел, что сторож, не найдя его в темнице, хотел зарезаться,
боясь гнева Васильева.
Тогда Порфирий вышел к нему и сказал: «Не убивай себя,
господин Павел (так звали сторожа), я цел, делай со мной, что хочешь!» Василий,
узнав об этом, отпустил Порфирия на свободу, но не возвратил ему игуменства.
Порфирий удалился в белозерские пустыни, где жили его друзья: Артемий, которому
суждено было играть такую видную роль при Иване Грозном, и Феодорит, просветитель
лопарей. Митрополит Даниил поступил в этом деле не так, как Порфирий; несмотря
на свое святительское слово, данное Шемячичу, он, всегдашний угодник власти,
одобрял поступки великого князя со своей жертвой.
Противно такому христианскому человеколюбивому взгляду
существовал, однако, другой взгляд в русском народе на уничтожение уделов. По
поводу заключения того же Шемячича, какой-то юродивый кричал на улице: «Время
очистить московское государство от последнего сора». Юродивые в то время
выражали то, что думал народ. Шемячич был последний из удельных князей со
старыми преданиями. Владения братьев великого князя не могли уже называться
уделами в прежнем смысле.
Государство окончательно образовалось в это время, но
будущность его подвергалась неизвестности. У Василия не было детей, хотя он уже
двадцать лет был женат. Было у Василия в обычае путешествовать по своим
владениям. Это называлось на тогдашнем языке «объездом».
Государь отправлялся в объезд в сопровождении своих
бояр и вооруженного отряда боярских детей. Ездил он на ямских лошадях, для чего,
как и вообще для всяких служебных сношений, устроены были «ямы» и существовал
особый класс людей, называемых ямщиками, обязанный в виде государственной
повинности доставлять едущим по государеву повелению готовых лошадей и за это
освобожденный от других повинностей.
В один из таких объездов Василий, едучи, как говорит
летописец, в позолоченной колеснице, окруженный воинами, увидел на дереве
птичье гнездо, прослезился и сказал: «Тяжело мне! Кому уподоблюсь я? Ни птицам
небесным — они плодовиты, ни зверям земным — и они плодовиты, ни даже водам — и
они плодовиты: они играют волнами, в них плещутся рыбы». Взглянул он на землю и
сказал: «Господи! И земле я не уподоблюсь: земля приносит плоды свои на всякое
время и благословляют они тебя, Господи!»
|