Когда великой княгине начали стричь волосы — она
голосила и плакала; митрополит поднес ей монашеский кукуль; она вырвала его из
рук, бросила на землю и стала топтать ногами.
Стоявший тут близкий советник Василия, Иван Шигона,
ударил ее плетью и сказал: «Так ты еще смеешь противиться воле государя и не
слушать его повелений?»
«А ты, — сказала Соломония, — по какому
праву смеешь бить меня?»
«По приказанию государя», — ответил ей Шигон.
«Свидетельствуюсь перед всеми, — громко сказала
тогда Соломония, — что не желаю пострижения и на меня насильно надевают
кукуль. Пусть Бог отомстит за такое оскорбление!»
Пострижение произошло в Москве в Рождественском
девичьем монастыре. По русским известиям, постригал ее никольский игумен Давид,
но, вероятно, в присутствии митрополита, как видно из Герберштейна. Оттуда ее
отправили под именем Софьи в Покровский суздальский монастырь (где она прожила
семнадцать лет и умерла в 1542 году). В январе 1526 года великий князь женился
на Елене Глинской, дочери Василия, брата Михаила Глинского, тогда еще сидевшего
в тюрьме за попытку бежать в Литву. Никакого выбора невесте в то время не было;
это показывает, что Василий уже прежде решил жениться на Елене и потому
развелся с прежнею женою.
Через некоторое время после бракосочетания в Москве
разнесся слух, будто насильно постриженная Соломония беременна. Народу не
нравился новый брак Василия, а потому легко выдумалось то, что желалось.
Придворные женщины начали об этом поговаривать, но их речи услышал великий
князь и одну из них, вдову Траханиота, приказал высечь, а сам между тем послал
своих дьяков навести справки. Неизвестно, чем закончилось следствие, но и после
того в Москве носились слухи, будто Соломония родила сына Георгия, которого она
бережно укрывала, в надежде, что когда он вырастет, то отомстит за свою мать.
Новая супруга Василия была совсем другого воспитания и
свойств, чем тогдашние русские женщины. Ее отец и дядя были люди западных
понятий. Михаил Глинский провел всю юность в Германии и Италии. Без сомнения,
Елена усвоила от родных иноземные понятия и обычаи и, вероятно, своими
свойствами, представлявшими новизну для великого князя, пленила его.
Желание понравиться ей было так велико, что, как
говорят, Василий Иванович обрил для нее свою бороду, а это по тогдашним
понятиям было большим отклонением от обычаев не только с народной, но и с
религиозной точки зрения. Свидетельством этого могут служить современные
сочинения благочестивых наблюдателей старины: «Смотрите, — говорится в
одном из таких сочинений, — вот икона страшного пришествия Христова: все
праведники одесную Христа стоят с бородами, а ошуюю басурманы и еретики, обритые,
с одними только усами, как у котов и псов. Один козел сам себя лишил жизни,
когда ему в поругание обрезали бороду. Вот, неразумное животное умеет свои
волосы беречь лучше безумных брадобрейцев!»
|