Князья эти происходили из рода Федора Ростиславича,
князя племени смоленских князей, жившего в XIII веке и причисленного к лику
святых; в описываемое нами время род их разделился на многие княжеские фамилии,
как-то: Курбские, Засекины, Прозоровские, Львовы, Шехонские, Сонцевы, Щетинины,
Сицкие, Шаховские, Кубенские, Троекуровы, Шастуновы, Юхотские и пр.
Все владения их составляли ярославскую землю, и над
всеми ими, точно как в других землях, например в тверской или в рязанской, был
из их рода главный старейший князь, носивший титул великого: ему принадлежал Ярославль.
Таким великим князем ярославской земли был в то время князь Александр
Федорович.
Этот великий князь ярославский был столько же
бессилен, как и его многочисленные подручники. Иван Васильевич приобрел
Ярославль со всей землею старанием дьяка Алексея Полуэктова; неизвестно, все ли
князья ярославской земли подчинились московскому государю добровольно: мы не
знаем обстоятельств этого события; само собой разумеется, что волей-неволей эти
князья должны были делать все, чего хотел от них сильный властитель, и все они
поступили в число его слуг.
Но не так относился Иван Васильевич к более сильным
князьям: тверскому и рязанскому. С тверским, своим шурином, он тотчас по смерти
отца своего заключил договор, в котором положительно охранялось владетельное
право тверского князя над своею землей; не в политике Ивана Васильевича было раздражать
без нужды соседа, жившего на перепутье между Москвой и Новгородом, в то время,
когда московский великий князь предвидел неминуемую разделку с Новгородом и
должен был подготавливать союзников себе, а не Новгороду против себя.
Рязанский великий князь уже прежде был в руках Москвы.
Иван Васильевич не отнял у него земли его, а в 1464 году женил его на своей
сестре, признал самостоятельным владетелем, но совершенно взял в свои руки;
никогда уже после того Иван Васильевич не имел повода обращаться со своим зятем
иначе, так как рязанский князь не выходил из повиновения у московского.
Возникло у Ивана дело со Псковом; и тут-то Иван
столько же показал наружного уважения к старине, сколько и заставил псковичей
уважать свою власть и значение своего сана. В 1463 году псковичи прогнали от
себя присланного к ним против их воли великокняжеского наместника и отправили к
Ивану послов просить другого.
Иван Васильевич гневался, три дня не пускал к себе на
глаза псковских послов; наконец на четвертый день как бы смиловался и,
допустивши их, сначала пригрозил им, а потом сказал: «Я хочу жаловать отчину
Псков по старине: какого князя хотите, такого вам и дам!» И oтдал им тогда того
самого (звенигородского) князя, которого псковичи сами желали. Иван Васильевич
в этом случае, хотя и сделал угодное псковичам, по обычаям старины, однако
вместе с тем внушил им, что они обязаны этим соблюдением их старинных прав
единственно его воле и милости, а если б он захотел, то могло быть и иначе.
Сделавши псковичам угодное как бы из уважения к
старине, он потом поступил и против их желания, также из уважения к старине.
Псковичи, недовольные новгородским владыкой, затевали отложиться от этoгo
владыки и просили себе особого епископа. Иван Васильевич, опираясь на старину,
отказал им в их просьбе вместе с митрополитом Феодосием, заступившим место
Ионы.
Не в видах московской политики было вооружать против
московского великого князя высшую новгородскую духовную власть, которая,
напротив, склоняясь, в силу своих интересов, к Москве, могла обессиливать
новгородские стремления, противодействовавшие московскому единовластию.
Псковичи в этом деле принуждены были сообразоваться с волею великого князя и
отказались от своих планов именно потому, что в Москве решили так великий князь
и митрополит.
|