Верные своей традиции устанавливать мирные отношения с
победившим великим князем литовским, новгородцы и псковичи поспешили
урегулировать свои отношения с Казимиром IV. 30 декабря 1440 г. с ним
заключили докончание псковичи, а незадолго до этого и
новгородцы. Новгородская грамота, как установил Л.В. Черепнин,
почти дословно воспроизводит текст договора со Свидригайлом 1431 г. И в договоре с Псковом, и в договоре с Новгородом 1440 г.
основное внимание уделено свободе торговли между жителями Великого княжества
Литовского и новгородцами и псковичами.
Литовско-новгородское сближение вызвало резкую реакцию
в Москве. Зимой 1440/41 г. Василий II совершил карательный поход в
Новгородскую землю. В нем приняли участие и его союзники. Сначала великий князь
остановился «со всеми силами» в Торжке, где ожидал подхода подкреплений. В
соответствии с докончанием ему на подмогу послана была «сила тверскаа» во главе
с воеводами Александром Романовичем и Карпом Федоровичем. Три
дня под Порховом стояли псковичи, которые, «пособляя» великому князю,
«повоеваша Новгородскую волость от литовского рубежа и до немецкого, а поперек
50 верст» (в «долготу» на 300 верст). Войска Василия II
захватили город Демон и «повоева волостей новгородчкых много». В свою очередь и
«воеводы новгородчкыя с заволочаны по князя великого земли повоеваша много
противу того, что князь воевал новгородчкыя волости». Вскоре,
однако, новгородскому архиепископу Евфимию II удалось заключить мир с Василием
Васильевичем и его союзниками (в частности, и с Псковом). Новгородцы обязались
уплатить большой «окуп» (8000 руб.).
Несмотря на заключение мирного договора с Новгородом,
положение Василия II оставалось тревожным. С Литвой отношения не установились.
«Прорусская» партия в великом княжестве принадлежала к числу противников Казимира
IV.
Тем временем Исидор, отбыв из Флоренции 6 сентября
1439 г., по пути в Москву в Венеции вел длительные беседы с императором
Иоанном и греками. Отсюда от него бежали Симеон Суздалец и тверской боярин Фома
(9 декабря), поняв, что им с сомнительным митрополитом не по пути — ведь на Руси
им придется давать отчет о своих флорентийских грехах, а суд и расправа над ними
могут быть очень короткими.
Исидор добрался до столицы Венгрии — Будина только 5
марта 1440 г. Здесь он написал пастырское послание, предназначенное для
Польши, Литвы, Ливонии и Руси. В нем содержалось извещение о происшедшем
соединении церквей. Потом Исидор посетил Краков и выехал оттуда в Литву, прибыв
в Вильно 13 или 14 августа. Всего в Литве и Киеве он пробыл
около 11 месяцев. В Москву митрополит не торопился, стремясь подготовить почву
для закрепления успешно (по его мнению) проведенной пастырской миссии. В
столицу Московского княжества Исидор приехал 19 марта 1441 г.
Попытки Исидора ввести унию в Польше и в Литве не
увенчались успехом. По Новгородской летописи, Исидор в Литве
«повеле в лячкых божницах рускым попом свою службу служити, а в рускых церквах
капланом». Но церковь этих государств не признавала Евгения IV
за истинного папу и подчинялась Феликсу V, избранному Базельским собором.
Поэтому все начинания Евгения IV в Польше и в Литве отвергались. Только в Киеве
и Смоленске Исидор встретил терпимое отношение к унии..
Свое прибытие в Москву Исидор попытался обставить как
можно торжественнее. Во время шествия в Успенский собор перед митрополитом
несли большой латинский крест. Направившись сразу же по
приезде в кафедральный собор, Исидор в нем совершил молебствие за великого
князя и все православное христианство. Но во время литургии он первым помянул
папу Евгения IV, а не патриарха. Это повергло присутствующих в состояние
растерянности. Затем Исидор зачитал буллу Евгения IV о соединении церквей,
адресованную Василию II.
Позднейшая Никоновская летопись сообщает, что «о сем
Исидоре митрополите вси умлъчяша, князи и боаре и инии мнози, еще же паче и
епископы русьскиа вси умлъчаша, и въздремаша, и уснуша». Один лишь Василий II
«посрами» Исидора. Только после этого «вси спископи Русьстии, иже быша в то
время тогда на Москве, възбудишася… и начяша глаголати святыми Писании и звати
Исидора еретиком». Перед нами позднейшее стремление
представить великого князя главой церкви за счет умаления как светских, так и
духовных властей.
Как же обстояло дело в действительности? Известия об
отступничестве Исидора стали поступать в Москву за несколько месяцев до его
приезда на Русь. Во всяком случае суздальский епископ Авраамий прибыл в Москву
19 сентября 1440 г. В окружении великого князя Авраамий
вызвал к себе настороженное отношение — ведь как-никак, а унию-то он подписал.
Ренегату нужно было доказать свое правоверие, чтобы заслужить прощение. Поэтому
почва для выступления против Исидора была уже подготовлена, и только сомнительная
надежда, что митрополит по приезде на Русь «одумается», заставляла ждать его
возвращения в столицу. Когда же Исидор объявил с амвона кафедрального собора о
соединении православной церкви с католической, Авраамий и митрополичий дьяк
Карло, тоже ездивший в Италию, выступили с обличением митрополита.
На четвертый день после приезда Исидор был взят «за приставы» и заточен в
Чудовом монастыре.
|