|
Из поколения
в поколение…
Необычайно высоко ценили искусство Рублева
современники. Безусловно, упоминанием чернеца Андрея в летописях под 1405 и
1408 годами не исчерпывалась его общерусская известность. Вполне возможно, что
таких упоминаний было значительно больше. Рукопись, по которой мы знаем о
первой рублевской работе, сгорела в московский пожар 1812 года. Есть серьезное
основание думать, что прижизненных документов, которые доказывали бы высокое
отношение к нему современников, было много больше, чем мы имеем сейчас. Оно
заключается в долгом и устойчивом предании о Рублеве, часть которого
сохранилась в более поздней письменности.
Первые посмертные упоминания об Андрее относятся по
времени вскоре после его погребения. В конце 1430-х годов на Руси появился
писатель, который приобрел вскоре очень широкую известность. То был афонский
монах Пахомий, родом серб, осевший в Троице-Сергиевом монастыре. Он занимался в
основном агиографией — написанием и переделкой житий русских святых. В
1430–1450-х годах Пахомием создано несколько редакций — вариантов жизни Сергия
и Никона Радонежских.
В поле его внимания, как мы знаем, попала деятельность
Никона, история построения и росписи собора, сведения о работе здесь Андрея а
Даниила. Он писал — в этом единодушно сходятся исследователи — «по живым следам
событий, когда были еще живы младшие современники и некоторые сверстники
великого художника» (В. Д. Кузьмина). Жизнеописатель мог слушать рассказы не
только монахов, при которых делалась роспись, но, может быть, и художников
младшего поколения, трудившихся некогда вместе со старцем Андреем. Более того,
в книжнице Троицкого монастыря он мог пользоваться документами, относящимися к
художественным работам в соборе.
Благодаря Пахомию, которого можно было бы с полным
правом назвать первым по времени биографом Рублева, известно и о последних
годах жизни художника в Андроникове монастыре, о росписи собора, смерти Андрея
и затем Даниила. Пахомий же сообщает о том глубоком уважении, которым пользовался
Андрей в своей обители. Эти сведения с разной мерой подробностей были внесены
им в 1450-е годы в поздние редакции житий Сергия и Никона.
Таким образом, агиографические произведения оказались
более богатым и более ценным источником для биографа Рублева, нежели
современные ему летописи. Составители летописных сборников, трудившиеся в XVI
столетии, порой чувствовали этот недостаток и поэтому большими отрывками
цитировали текст Пахомия.
К 1507 году относится создание еще одного
литературного сочинения, которое показывает, как относились на Руси к личности
и творчеству Рублева в это время. То была духовная грамота, завещание
известного тогда писателя Иосифа Волоцкого. В пространное это произведение
входит глава о выдающихся русских людях прошлого. Среди прочих Иосиф упоминает
Даниила с Андреем. При этом он сообщает несколько очень важных сведений о
личности Рублева и его биографии, которые неизвестны по более ранним
сохранившимся источникам. У Иосифа имелись данные, что Андрей был учеником
Даниила, но оба художника были исихастами-практиками. К середине XVI века
творение Иосифа Волоцкого было включено в Четьи-Минеи митрополита Макария —
грандиозный рукописный свод, где большое место заняла история Руси. Имя
Рублева, окруженное ореолом праведности, запечатлелось в этой сокровищнице русской
письменности. Редкие, неизвестные даже Пахомию черты духовного облика Рублева у
Иосифа Волоцкого не случайны. Сам он был большим ценителем и собирателем,
возможно первым на Руси, рублевских икон. Когда он пришел в 1479 году на Волок,
с тем чтобы основать здесь монастырь, то принес как свой вклад в будущую
обитель четыре небольшие иконы. Позднее первые местные монахи вспоминали, что
три из них были «Рублева письма Андреева». Впоследствии несколько творений
«Андреева письма» волоцкий игумен получил в дар от художника Феодосия, сына
прославленного Дионисия, который вместе с отцом и братом Владимиром, а также
монахом Паисием работал с 1484 года и позже в Иосифовом монастыре. Значит,
спустя полстолетия после смерти Рублева его иконы собирались и ценились в
семьях художников, причем самых значительных — «хитрых живописцев в Русской
земли»! Сам Иосиф свидетельствует о необычайно высокой стоимости рублевских
творений в его время. Около 1511 года в одном из своих посланий он так
вспоминал об этом вкладе Феодосия: «Поставил у меня Феодосий иконник иконы
Андреева письма, промена на двадцать рублев».
Нетрудно по хозяйственным и торговым документам
подсчитать значение этой суммы. Двадцать рублей по тем временам — средняя
стоимость деревни с землей, угодьями, постройками…
Конечно, материальная стоимость произведений искусства
сама по себе не может служить мерилом их эстетической значимости. Однако оно
выражает отношение людей к ним, в какой-то мере может отражать представление и
о художественных качествах. Обычная живописная икона в те времена не могла быть
столь дорога. Не только в городских и монастырских соборах, но и в каждой
сельской церкви имелись иконостасы. Иконы ветшали, сгорали во время пожаров. Их
приходилось заказывать для каждого сгоревшего или новопостроенного храма
десятками. И не только малые, келейные, но чаще как pas иконостасные,
значительных размеров.
В 1503–1504 годах был сделан еще один вклад в Иосифов
монастырь. Ни имя вкладчика, ни количество вложенных икон теперь неизвестно,
потому что в монастырском синодике сохранилась лишь обрывочная надпись об этом
вкладе, из которой видно лишь, что вкладчиком была женщина: «А дала иконы Андреева
письма Рублева…»
Когда в 1545 году, уже после смерти Иосифа, в
монастыре будет сделана подробная и тщательная опись хранившихся здесь книг,
икон, ювелирных изделий, то в ней будут упомянуты четыре иконы Андрея Рублева.
На трех из них авторы описи останавливают особое внимание, называют, что было
изображено на них. Одно изображение — Богоматери Одигитрии находилось в местному
ряду иконостаса «на левой стороне у дверей царских» и было, следовательно,
больших размеров. Величина второй иконы, тоже «Богородична образа», неизвестна.
Что касается третьей, то составители описи не были вполне уверены, что это
подлинное рублевское творение, и отметили особо, что о нем лишь говорят как о
произведении великого мастера: «Образ Пречистыя, кажут, Рублева письма». Это
была небольшая икона, так называемая «пядница».
Четырьмя упомянутыми произведениями не исчерпывается
число икон Рублева, бывших в этом монастыре. Есть сведения, что около 1503 года
несколько икон «Рублева письма» были увезены отсюда как великая ценность —
«мзда» враждовавшим с обителью волоцким князем Федором Борисовичем. И после,
уже в 1561 году, в Иосифо-Волоколамский монастырь попадает еще одно его
произведение — путевой, дорожный складень.
|