|
ПУТЬ К НЕПРЯДВЕ
Мамай
шел на Русь не спеша, словно давая противнику время для подготовки. Скорее
всего, Мамай был уверен, что Олег и Ягайло вовремя подойдут к назначенному
месту встречи, а кроме того, не сомневался, что их планы неизвестны в Москве.
То есть он был заведомо дезинформирован Олегом Рязанским. А вот это уже
напоминает сговор московского и рязанского князей против Мамая.
Посланные
в поле отряды разведчиков Дмитрия Ивановича сообщили, что выступившее ордынское
войско не спешит, «ждет осени», чтобы 1 сентября соединиться с литовцами и
рязанцами на Оке. Подошедшая к южным границам Рязанского княжества Мамаева
армия остановилась в районе устья реки Воронежа. На бесполезное выжидание ушли
три недели. Время для внезапного нашествия было упущено. Русские же рати успели
собраться.
Заметим,
что разведчики Дмитрия Ивановича должны были пройти через рязанские земли. И
если бы Олег Иванович действительно был союзником Мамая, то он бы не допустил
утечки информации, а попросту поставил бы кордоны и отловил московских
лазутчиков.
Частично
собранное в Москве войско «в борзе» двинулось в Коломну, которая была избрана
главным местом сбора всех союзных Москве сил. Выдвижение русских войск в
Коломну и далее к устью реки Лопасни за неделю до назначенного Мамаем срока
объединения его сил смешало планы наступающих. Ордынцы, узнав о движении
русских к Дону и так и не дождавшись войск Олега и Ягайлы, решились, наконец,
выступить навстречу Дмитрию.
Русское
войско выступило из Коломны 20 августа. Вскоре оно достигло устья реки Лопасни,
т. е. вышло к месту предполагаемого соединения Мамая, литовцев и рязанцев
и перерезало главный Муравский шлях, которым татары обычно ходили на Москву.
Затем последовала переправа войска через Оку и его движение в глубь Рязанской
земли.
Спрашивается,
как рязанский князь, предположительно союзник Мамая, мог спокойно терпеть
вторжение в свои земли врага, каковыми были ему москвичи? И все же Олег
Рязанский ничего не предпринял, а литовский князь Ягайло, уже подошедший к
Одоеву, направил свою армию к Дону, но явно не торопился. Литовскому князю
равно не нужна была ни победа Мамая, ни победа Дмитрия. Ягайло ждал. Возможно,
сговорившись предварительно с Олегом Ивановичем добить победителя.
А
тем временем Дмитрий Иванович переправился через Оку и получил весть о том, что
Мамай все еще «в поле стояща и ждуща к себе Ягайла на помощь рати литовские».
Русское командование тогда, вероятно, приняло решение идти навстречу Мамаю к
верховьям Дона. Во время кратковременной остановки у устья реки Лопасни к
русскому войску присоединились «остаточные вои». После выступления армии на
этом месте был оставлен Тимофей Васильевич Вельяминов, «чтобы когда пешие рати
или конные пойдут за ним (князем Дмитрием. – Прим. авт .), да
проводит их безблазно».
По
словам Никоновской летописи, великий князь в то время печалился, «яко мало
пешей рати». Эта рать, видимо, не поспевала за конницей и догнала основные силы
уже у Дона. Снова заметим, что при активном противодействии Олега, Дмитрий
остался бы вообще без пехоты, догонявшей основное войско разрозненными
отрядами.
Войско,
вступившее 25 августа в пределы Рязанской земли, вероятно, сошло с Муравского
шляха и уклонилось в юго‑восточном направлении. Очередная остановка была
сделана у города Березуя, находившегося в 23 поприщах (около 30 км) от истока
Дона. В Березуе к основным силам присоединились князья Оль‑гердовичи: Андрей и
Дмитрий. Приведенная ими «кованая рать» (тяжеловооруженные воины) усилила
армию. Некоторые исследователи считают, что братья Ольгердовичи привели свои
дружины из своих литовских отчин – Полоцка и Трубчевска. Но это представляется
нам сомнительным. Ведь и Полоцк и Трубчевск были в это время захвачены Ягайло.
Скорее всего, братья Ольгердовичи пришли со своими личными дружинами. Андрей из
Пскова, где он в то время княжил, а Дмитрий – из Переяславля‑Залесского. На это
указывает и сообщение летописца о «кованой рати». Других, вспомогательных, сил
в войсках Ольгердовичей, видимо, не было.
В
Березуе армия Дмитрия Донского пробыла несколько дней, поджидая отставших и
«перенимая вестей». Разведчики сообщили о том, что Мамай, не знавший о
местонахождении русского войска, двинулся к верховьям Дона, говоря – «доколе
приспеет нам Ягайло». Стало быть, Олег Иванович, который, разумеется, был в
курсе передвижений русской рати, не счел нужным сообщить эти сведения Мамаю.
6
сентября московская рать подошла к Дону в месте впадения в него реки Непрядвы.
И на этой заключительной стадии похода соединения литовцев и татар так и не
произошло. Зато на берегу Дона к русской армии присоединилась пехота. «И тут
пришло много пешего воинства, и житейских много людей, и купцы со всех земель и
градов». То есть это были обозы и ополчение городов, которые шли, вновь
подчеркнем это, по рязанской земле. Но никакого противодействия со стороны
рязанского князя не последовало. И еще: присутствие ополчения в русской армии
доказывает важность битвы для русских князей – собрали все силы, какие только
могли.
Итак,
за 20 дней похода русская рать прошла 300 км. С учетом остановок в Коломне, у
устья реки Лопасни, в Березуе путь к Дону занял 12 – 13 дней. Численность
воинов, составлявших армию Дмитрия Донского, вряд ли превышала 50 – 60 тысяч человек.
Если из этого количества исключить обозных и фуражиров, то численность
тактических единиц, непосредственно участвовавших в битве, предположительно 40
– 45 тысяч человек.
О
войске Мамая различные летописи повествуют одинаково: «Прииде ордынский князь
Мамай с единомысленики своими и со всеми прочими князьями ордынскими и со всею
силою татарскою и половецкою, и еще к тому рати понаимовав: бессермены, и армены,
и фрязи, черкасы, и ясы, и буртасы». То есть кроме тяжелой элитной конницы
(«единомысленники и князья ордынские») и легкой половецкой кавалерии, набранной
из своих подданных, Мамай нанял конницу в Поволжье (буртасы), Прикубанье и на
Северном Кавказе (черкасы и ясы). Пехотная сила его армии состояла из крымских
армян и фрязей и была, видимо, вооружена по западноевропейскому образцу –
ростовые щиты‑павезы, длинные копья и доспех, закрывающий практически все тело
у копейщиков первых рядов. Наверняка крымская пехота была снабжена и знаменитыми
генуэзскими арбалетами. Такие воины представляли довольно грозную силу. Вряд ли
среди пехотинцев было много собственно итальянцев. Наверное, их количество не
превышало пары сотен. Но также наверняка, это были наиболее закаленные воины,
занимавшие в пехоте посты десятников и офицеров.
Предводитель
татар наблюдал сражение с холма в окружении больших князей и оттуда руководил
боем. Его войско, по монгольскому обычаю, было построено в несколько линий в
глубину и, несомненно, имело резервные части.
|