|
И
после этого быванья
Веют
тихие ветры,
Весна‑красна
благоухает,
Женочка
Авдотья Рязанка
На
высокую гору восходит,
Берега
небывалые видит:
Видит
синее широкое море,
А
у моря Орда кочевала.
За
синими кудрявыми дымами
Скачут
кони табунами,
Ходят
мурзы‑татаре,
Ладят
свои таборы‑улусы.
Тут‑то
Авдотью увидали,
В
рассыпную от нее побежали:
– Алай‑булай,
яга‑баба!
– Алай‑булай,
привиденье!
Голосно
Авдотья завопила:
– Не
бегайте, мурзы‑татаре!
Человек
я русского роду.
Иду
в Орду больше году,
Чтоб
вашего царя видеть очи.
И
в тупору, и в то время
Авдотью
к царищу подводят.
Блестят
шатры золотые,
Стоят
мурзы на карачках,
Виньгают
в трубы и в набаты,
Жалостно
вроги играют,
Своего
царища потешают.
Сидит
царище татарский
На
трех перинах пуховых,
На
трех подушках парчовых.
Брови
у царища совины,
Глаза
у него ястребины.
Усмотрел
Авдотью Рязанку,
Заговорил
царище, забаял:
– Человек
ты или привиденье?
По
обличью ты русского роду.
Ты
одна‑то как сюда попала?
Не
птицей ли горы пролетала?
Какое
тебе до меня дело? –
И
женка Авдотья Рязанка
Его
страшного лица не убоялась:
– Ты
гой еси, царище татарский,
Человек
я русского роду,
Шла
к тебе больше году,
Сквозь
дремучие леса продиралась,
О
голые льды убивалась,
Голод
и жажду терпела,
От
великой нужды землю ела.
Я
шла к тебе своей волей,
У
меня к тебе обидное дело:
Приходил
ты на Русь со смертями,
С
пожарами, с грабежами.
Ты
разинул пасть от земли до неба,
Ты
Рязань обвел мертвою рукою,
Катил
по Рязани головнею,
Теперь
ты на радости пируешь…
Ей
на то царище рассмехнулся:
– Смело
ты, женка, рассуждаешь,
Всего
меня заругала!
Неслыхал
я такого с роду.
А
не будем с тобою браниться.
Какое
тебе до меня дело?
Говорит
Авдотья Рязанка:
– Ты
увел в полон моего мужа и брата,
Унес
моего милого сына.
Я
ночью и днем их жалею,
Покажи
их живых или мертвых.
|