Судовая рать в составе 20 ушкуев и 80 ладей с «мужами
псковичами» и принятыми в насады «иноземцами» совершила успешный поход, но,
узнав об отступлении главных сил от Нейгаузена, вернулась. Через неделю немцы нанесли
ответный удар своей судовой ратью («в снеках и лодиях») по Норовской волости,
находившейся в северной части Псковской земли, около Гдова. Жители города
обратились за помощью к псковичам. Новый поход, однако, не состоялся: начались
переговоры о сохранении девятилетнего перемирия между Псковом и епископством
Дерптским. Переговоры проходили во Пскове с участием великокняжеского воеводы
князя Шуйского, псковского князя Ивана Александровича, посадников, а также
послов магистра и архиепископа Рижского. Была составлена и утверждена грамота о
восстановлении «старины». Договор 1463 г. впервые обеспечивал интересы Русского
конца в Дерпте (русской купеческой колонии и ее церквей) и поступление особой
«юрьевской дани» от Дерптского епископства в Москву. Эти статьи договора
подчеркивали стремление московского правительства защищать интересы русских
людей, проживавших за границей. 1 сентября псковичи устроили торжественные
проводы князю Федору Юрьевичу, благодаря которому был достигнут важный успех:
восстановлен и сохранен мир между Псковом и орденскими землями.
По рассказу летописи можно судить об активном участии
псковского князя в военных и дипломатических мероприятиях республики. Это,
по-видимому, и было его главной функцией. В делах внутреннего управления
псковичи обходились без князя. Так, реформа мер и весов была проведена степенным
посадником Федором Никифоровичем. Имя князя в этом случае даже не упоминается,
как и в связи с возникшим во Пскове проектом создания самостоятельной
епископии. По-видимому, это тоже инициатива псковичей, дело, в котором князь не
участвовал. Не фигурировал он и в другом важнейшем мероприятии псковских
властей — конфискации владычных вотчин, из-за чего возник конфликт («рагоза») с
Новгородом. Имя князя не упоминается и при описании строительства псковских
церквей и ремонта городских укреплений, хотя князь Иван Александрович (вместе
со степенным посадником Алексеем Васильевичем) закладывал новый городок на реке
Сини, 9 августа 1465 г.
участвовал в закладке новой городской стены в самом Пскове. В сложной
обстановке псковско-новгородского конфликта, в котором Москва не хотела
принимать участия, князь Иван Александрович, по-видимому, сумел проявить
достаточный политический такт. Ценой отказа от активного участия во внутриполитической
жизни Пскова ему удалось сохранить хорошие отношения с псковичами. При его
отъезде из города осенью 1466
г. псковичи «биша ему челом, абы ся остал» и «проводиша
его с великою честью»
Снова встал вопрос о наместнике. Зимой 1466/67 г.
псковичи отправляют в Москву посольство во главе с посадником Алексеем
Васильевичем просить назначить князем Ивана Стригу или Федора Шуйского. Великий
князь назначил Федора, который 29 апреля 1467 г. въехал во Псков.
Судя по Строевскому списку, полномочия нового
наместника были шире, чем предыдущих. Псковский летописец подчеркивает, что
«посадники псковские и Псков ему на всех 12 пригородах даша наместников держати
и судов судити его наместником, на которых ни буди, и из веков княжий
наместники не бывали, колко ни есть княжей бывало во Пскове на столу, и
наместники княжии были только на 7 пригородах псковских».
Князь Федор Юрьевич, успешно возглавлявший оборону
Псковской земли от немцев летом 1463
г., был, видимо, популярной фигурой во Пскове — этим
объясняется просьба псковичей о его назначении. Тем не менее трудно представить,
что расширение полномочий великокняжеского наместника было связано только с его
личными качествами и авторитетом. Более вероятно, что существенное расширение
судебно-административных функций наместника — результат требований великого
князя, следствие нового соглашения, заключенного между ним и руководством
феодальной республики. В таком случае 1467 год — новый этап в истории
московско-псковских отношений, новый шаг на пути слияния Псковской земли с
Русским государством.
Если соглашение 1460 г. устанавливало принципиальные основы
подчинения «добровольных людей» Пскова власти великого князя, то предполагаемое
соглашение 1467 г.
конкретизирует содержание этой власти. Отныне наместник не только номинальный
представитель великого князя, отвечающий за внешнюю безопасность Пскова.
Располагая правом назначать своих наместников во все пригороды, он получает
теперь возможность значительно более активно влиять на внутреннюю жизнь вечевой
республики, направляя ее в русло, соответствующее интересам великокняжеской
политики.
Весной 1468
г. в Пскове проводится важная административная реформа:
«…весь Псков поделиша, по два пригорода на вси концы, коемуждо концю к старым
пригородам новые жеребием делили» (каждый псковский пригород был закреплен за
тем или иным концом). Это, разумеется, облегчало и упрощало управление
Псковской землей из центрального города, но в то же время означало известный
отход от «старины». В этом чисто вечевом мероприятии, инициаторами которого
летопись называет степенных посадников Тимофея Власьевича и Стефана
Агафоновича, псковский князь принимает по крайней мере символическое участие:
«…имал жеребей князь Василий князя Федора Юрьевича сын с престола».
Имя князя Федора Юрьевича Шуйского фигурирует и при
важнейшем политическом акте псковских властей в октябре 1468 г. Именно к нему (и к посадникам
псковским, и ко всему Пскову) обращались на вече «священноиноки и священники
вся 5 соборов» с грамотой об управлении псковской церковью. Эта грамота,
составленная псковским духовенством на основе Номоканона и утвержденная на
вече, была положена в ларь, став, таким образом, законом феодальной республики.
Во главе всего церковного управления были поставлены поп Андрей Коза из церкви
Михаила Архангела и поп Харитон из церкви Успения на Завеличье. В декларации о
новой системе управления подчеркивалась ответственность светских властей Пскова
за церковные дела: «…а ны нам, сынове, поборники будете нашея крепости, зане же
здесь правителя всей земли над нами нетуть, а нам о себе тоя крепости удержати
не мощно попромежи себе о каковых ни буди церковных вещах…» Реформа церковного
управления прошла, видимо, не гладко: отзвук борьбы против нее — в известии о
бегстве той же осенью в Новгород Андрея Козы, одного из руководителей нового
церковного ведомства. По словам летописца, Коза «сбежа в Новгород к владыце жити»,
так как на него «всташа клеветницы».
Трудно переоценить принципиальное значение псковской
реформы. Это — первый в Русском государстве опыт подчинения церковной
организации светской власти. В этом смысле реформа 1468 г. была своего рода
прообразом той политики подчинения церкви государству, которая скоро стала
проводиться в масштабах всей Русской земли. Но если в последние десятилетия XV
в. эта политика означала усиление централизованной власти в интересах всей
Руси, то в условиях автономной Псковской республики 60-х годов она вела к усилению
власти псковской господы и псковского веча, т.е. к укреплению политической
основы Псковской феодальной республики. Это (как и нежелание обострять
отношения с Новгородом) было, вероятно, одной из причин того, что псковская
церковная реформа не встретила активной поддержки в Москве. Как мы уже знаем,
митрополит Филипп встал на сторону новгородского архиепископа (против чьих
интересов реформа была непосредственно направлена), и в январе 1470 г. реформа была
отменена.
Тем не менее участие в принятии реформы наместника
великого князя, санкционировавшего ее своим присутствием на вече, — факт весьма
показательный. Представитель великого князя во Пскове не счел нужным ни прямо
(своим выступлением на вече), ни косвенно (своим отсутствием на нем) выступить
против реформы. Представители великокняжеской власти знали о подготовке и
проведении реформы, как знал о ней, без сомнения, и митрополит Филипп. И тем не
менее реформа осуществлялась более года. Принципиальных возражений в Москве
она, видимо, не вызывала. Более того, в спорах псковичей с архиепископом,
приезжавшим во Псков в январе 1469
г. специально по поводу новой грамоты, победа фактически
осталась на стороне псковичей. Они не подчинились авторитету архиепископа,
согласившись только на арбитраж митрополита. Лишь в октябре того же года во
Псков прибыли послы великого князя и митрополита с предложением отменить
грамоту. Видимо, Москва решилась на этот шаг не сразу и не без колебаний.
Псковичам понадобилось более двух месяцев для выполнения распоряжения
митрополита, и, как уже указывалось, только 5 января 1470 г. грамота была
извлечена из ларя и уничтожена.
Об участии князя Федора Юрьевича в событиях, связанных
с реформой, после октября 1468
г. летописец не пишет. Видимо, являясь проводником великокняжеской
политики во Пскове, князь Федор Юрьевич не выступал против проведения реформы и
в спорах псковичей с архиепископом Ионой не заявил себя сторонником последнего.
Тем самым он оказал молчаливую поддержку псковичам, что не могло не
способствовать укреплению его позиций во Пскове.
Одним из существенных событий рубежа 60—70-х годов XV
в. были для Пскова переговоры с королем Казимиром, приехавшим в Полоцк.
Псковский летописец счел нужным отметить, что король до этого в Полоцке не
бывал более 20 лет. На встрече псковских послов во главе с посадником Стефаном
Афанасьевичем с королем с 24 по 27 января 1470 г. «король управы не
учинил никаковы обидным делом», но назначил срок для продолжения переговоров со
своими представителями. На эти переговоры, начавшиеся в Березничах 14 сентября,
псковичи отправили представительное посольство в составе четырех посадников, а
также бояр со всех концов. Летописец подчеркивает, что «с ними ездил и сам
князь Федор Юрьевич и с сыном с князем Васильем». Это действительно важный
факт: впервые переговорами Пскова с королем руководит наместник великого князя.
Четырехдневные переговоры не привели, однако, ни к какому соглашению, не
принеся ничего, кроме «истомы» послам, «убытком» и «изъезжи» «Христианом по
всем волостям и по пригородом». Удивляться этому не приходится: сентябрь 1470 г. — канун решающего
столкновения между Москвой и Новгородом. В этих условиях понятно стремление
Литвы сохранить напряженность на псковских рубежах, оказывая тем самым прямую помощь
своему потенциальному союзнику — Новгороду, где в то же время резко активизировалась
деятельность партии сторонников Литвы.
Итак, к началу 70-х годов во Пскове можно наблюдать
значительное усиление влияния великокняжеской власти. Князь Федор Юрьевич
оказался наиболее деятельным из псковских наместников. В отличие от своих
предшественников он стремится активно участвовать не только в
военно-дипломатических мероприятиях, но и в политической жизни Пскова. Это —
проявление не только личных качеств князя, но в первую очередь политической
линии московского правительства, направленной на усиление контроля над
феодальной республикой. Сохраняя основы своего политического устройства,
Господин Псков все в большей степени подпадал под влияние Москвы. Важнейший
показатель этого — расширение судебно-административных функций наместника в 1467 г., открывшее новые
возможности для проведения великокняжеской политики в самом Пскове. Накануне
решающей схватки с Новгородом московско-псковские отношения представляются
достаточно прочными. За десять лет позиции великого князя во Пскове значительно
укрепились, чему способствовала в первую очередь активная роль Москвы в защите
псковских интересов перед Орденом, Литвой и Новгородом, обеспечившая Пскову относительный
мир и безопасность. В сложных внешнеполитических условиях Господин Псков сохраняет
верность своей ориентации на Москву.
* * *
60-е годы XV в. — время начала крупных перемен в
Русской земле. Наступление на удельные княжества, победа над Казанью, усиление
контроля великокняжеской власти над Псковом, развитие и укрепление
правительственного аппарата в Москве — наиболее заметные вехи этого
десятилетия. В то же время 60-е годы характеризуются прогрессирующим
обострением московско-новгородских отношений, существенным усилением
литовско-орденской ориентации новгородского боярства.
Успехи, достигнутые в 60-х годах XV в. в центре страны
и на ее восточных рубежах, означали существенное усиление Московского великого
княжества и укрепление его политических и стратегических позиций. Но сохранение
на Северо-Западе могущественной боярской республики, этого наиболее крупного и
сильного носителя старых традиций феодальной раздробленности, ее активные
контакты с внешними врагами ставили на повестку дня коренной вопрос о
дальнейших путях политического развития Русской земли: превратится ли она в
единое государство или останется совокупностью земель и княжеств, относительно
независимых друг от друга? Так «новгородский вопрос» превращался в основную
проблему русской жизни последующего десятилетия.
|